6. Если признать, что основная функция сновидений – катартическая, необходимо как-то объяснить отличие сновидений от собственно катарзиса. Можно допустить, что сновидения – это катартическое отреагирование в условиях, когда подлежащий отреагированию мотив перестает быть враждебным сознанию и становится приемлемым для последнего вследствие символообразования. Но в таком случае отпала бы очевидно сама необходимость в отреагировании, ибо мотив, который перестал быть враждебным сознанию, т. е. интегрирован с основными социальными установками поведения, уже не требует отреагирования в сновидении, а скорее требует реализации в бодрствующем поведении.

Фрейд, однако, предусмотрел как будто это возражение, поскольку поставил вопрос несколько иначе. Он рассматривал сновидения как отреагирование в условиях частичного ослабления контроля со стороны сознания, подчеркивая тем самым, что отреагированный в сновидении мотив приемлем не для сознания вообще, а только для сознания сновидно измененного, когда цензура менее активна, чем в бодрствовании. При такой постановке вопроса сновидения, в отличие от полного гипнотического катарзиса, рассматриваются как своеобразный частичный катарзис в условиях некоторого ослабления цензуры. Против такой постановки вопроса можно, однако, возразить исходя не только из общетеоретических посылок, но и на основании экспериментального материала.

Если бы упомянутое выше толкование Фрейда было правильным, то при пробуждении удаление сновидений из сознания должно было бы происходить по тем же законам вытеснения, по которым удаляются неприемлемые мотивы и установки в условиях бодрствования (ибо сновидения отражали бы эти установки в таком виде, который приемлем только для сновидно измененного сознания). Фрейд так и предполагал, и долгое время вытеснение считалось основным механизмом спонтанной амнезии сновидений. Однако на протяжении последних лет это предположение было подвергнуто экспериментальной проверке и пересмотру. Исследованиями [13] показано, что механизм вытеснения если и играет определенную роль в забывании сновидений, то отнюдь не ведущую, и проявляется скорее в невозможности воспроизведения содержания сразу после пробуждения, чем в амнезии уже воспроизведенного сновидения. Основная масса сновидений забывается не по механизму вытеснения, а по обычным механизмам амнезии, связанным с интерференцией информации, степенью субъективной значимости материала и т. д. Сновидения, как правило, забываются потому, что это – бесполезная для сознания информация. В тех случаях, когда она представляется значимой и предпринимаются усилия по ее сохранению, забывание замедляется. При вытеснении же “амнезия” не зависит от желания субъекта удержать информацию в оперативной памяти.

Другим экспериментальным опровержением гипотезы психического отреагирования в сновидениях являются результаты искусственной депривации быстрого сна у различных групп субъектов. Если бы быстрый сон и сновидения были необходимы для разрядки биологических, однотипных для всех мотивов, то после депривации должны были бы выявляться однонаправленные изменения в виде усиления активности неотреагированных первичных мотивов, а также в виде нарастания тревоги или депрессии. У животных, для быстрого сна которых можно признать характерной катартическую функцию, при депривации действительно возникают активация первичных мотивов и расторможенность поведения. Однако на людях столь же однозначных результатов получить не удалось.

В ряде исследований [10] лишение быстрого сна приводило к резкому нарушению адаптивного социального поведения и психическим расстройствам в виде немотивированного страха, возбуждения, галлюцинаций. Эти данные истолковывались как подтверждение гипотезы Фрейда, однако они не были подтверждены другими авторами, а некоторые исследователи вообще не отмечали никаких закономерных эффектов депривации. На этом основании было даже высказано предположение об отсутствии психологической значимости сновидений. Так априорное представление об универсальной биологической значимости сновидений, не будучи подтвержденным экспериментально, привело к появлению другого крайнего и столь же ошибочного представления. Картрайт с соавт. [8] первыми показали, что субъекты с различными психологическими особенностями неодинаково реагируют на лишение быстрого сна. Наиболее тревожные субъекты обнаруживают выраженную тенденцию к немедленной компенсации быстрого сна, причем эта тенденция начинает проявляться в течение ночи все интенсивнее, так что субъекта приходится будить все чаще. Менее тревожные субъекты благополучно переносят лишение сна и выявляют тенденцию к его компенсации не в экспериментальную, а в восстановительную ночь.

7. Наиболее убедительные и теоретически обоснованные экспериментальные данные о зависимости эффекта депривации быстрого сна от индивидуальных психологических особенностей субъекта и от предъявляемых при этом психологических нагрузок получены Гринбергом с соавт. [14; 17]. На собственном материале и на основании анализа данных литературы эти авторы показали, что лишение быстрого сна не приводит к одинаковому для всех испытуемых напряжению первичных потребностей и тревоге-депрессии, но ведет закономерно к индивидуально своеобразным психологическим изменениям у испытуемых, которые могут быть выявлены при использовании прожективных тестов до и после депривации. После депривации в материалах прожективных тестов появляются признаки специфических для каждого субъекта мотивов и интрапсихических конфликтов, которые не удавалось выявить теми же методами до лишения быстрого сна. Авторы делают обоснованный вывод, что лишение быстрого сна меняет исходный тип психологической защиты, причем так же, как индивидуален этот исходный тип защиты, индивидуальны и его изменения после лишения быстрого сна.

Так, тест Хольцмана выявил у одного из субъектов в исходном состоянии высокую контрфобическую защиту против страха гетеросексуальности и пассивности. После лишения быстрого сна этот субъект обнаружил фобию с повышением сексуальных ответов. У другого субъекта после депривации быстрого сна были выявлены признаки острой депрессии, тогда как в исходном состоянии были обнаружены маниакальные реакции с высокой активностью, что можно было расценивать, по мнению авторов, как своеобразную защиту от депрессии. В связи с этим последним примером заслуживают внимания данные [25] о прямо противоположном эффекте лишения быстрого сна у больных в депрессивной фазе маниакально-депрессивного психоза: после депривации у них исчезает депрессивная симптоматика и даже появляются признаки гипомании. Гринберг и Пирлмэн [16], так же как и мы [1], склонны рассматривать подобные сдвиги как изменение типа психологической защиты. Совершенно очевидно, что, если в зависимости от исходных особенностей личности лишение быстрого сна может вызывать либо депрессию либо гипоманию, попытка выявить универсальный эффект депривации приводит только к разочарованию и ошибочным выводам.

 

активность сновидений – предыдущая | следующая –

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым