/     /  
Психолингвистические проблемы речевого мышления (продолжение)

Психолингвистические проблемы речевого мышления (продолжение)

9. Национально-культурные аспекты речевого мышления В отечественной науке получила широкое распространение ги­потеза Н. И. Жинкина о существовании универсального предметного кода (УПК), рассматриваемого как одно из средств реализации мысли. Согласно Н. И. Жинкину, происхождение и функционирование УПК следует связывать с практической дея­тельностью людей. Специфика функционирования и реализации УПК, по-види­мому, определяется диапазоном и национально-культурным свое­образием деятельностей конкретной лингвокультурной общно­сти. Предпринятое в данном разделе исследование некоторых национально-культурных особенностей речевого мышления мо­жет способствовать изучению соотношения специфики языковых и неязыковых (речевых и неречевых) средств, с помощью ко­торых фиксируются результаты мыслительной деятельности. Проблемы соотношения мышления и языка, культуры и языка постоянно привлекают внимание советских и зарубеж­ных философов, психологов, лингвистов, этнографов. Различные варианты гипотезы лингвистической относительности, теория изоморфизма языка и культуры, широко распространенные в зарубежном языкознании, критически осмысляются в работах отечественных ученых [Брутян 1963, 1968; Васильев 1974; Зве­гинцев 1960; Панфилов 1971, 1975; Павлов 1967; Фрумкина 1980; Швейцер 1978; Ярцева 1968; Чесноков 1977]. Серьезной критике подверг работы Б. Л. Уорфа и американ­ский философ М. Блэк: «Если бы мы приняли точку зрения, согласно которой наличие у кого-либо понятия о чем-либо рав­носильно (в сжатой форме) признанию существования у него взаимосвязанных способностей различать предметы, по-разно­му на них реагировать и в особенности говорить о них, мы мог­ли бы согласиться с тем, что «мышление — это функция ( или одна из функций?) в основном лингвистическая». Но наличие понятия никак нельзя прямо отождествить со способностью упо­треблять соответствующее слово. Мы должны признать, что существует гораздо больше понятий (отдельных познаватель­ных категорий), чем слов для их выражения. Это с очевидно­стью явствует из примера с названиями цвета» [Блэк I960, с. 203—204]. М. Блэк указывает, что, если наличие какого-либо слова в активном употреблении подразумевает существование соответствующего понятия, отсутствие слова, напротив, не сви­детельствует об отсутствии понятия. Если в языке нет какого- либо слова, а референт существует, соответствующее понятие о нем может быть с большими или меньшими усилиями выра­ботано у носителей данного языка. В шведском языке, напри­мер, нет слова для обозначения того, что мы в русском языке называем «пальцы». Палец руки обозначается словом fingrar, а палец ноги — tar. Но это ни в коем случае не означает, что шведы не в состоянии представить себе «пальцы вообще». Со­ответствующее понятие может быть сформировано у носителей шведского языка, несмотря на отсутствие слова [Жельвис 1976, 12—13]. По мнению Б. Л. Уорфа, мир существует как некоторый по­ток ощущений, который языковая система упорядочивает в нашем мышлении. Из этого положения Б. Л. Уорфа логически следует вывод о детерминированности мышления языком, а не о сложной взаимосвязи языка и мышления; ср. противополож­ную точку зрения: «Будучи использован как опора в психиче­ской деятельности человека (в мышлении, памяти, восприятии), язык ни в коей мере не диктует пути этой деятельности, спосо­бы ее осуществления. Человек не запоминает то, что подска­зывает ему язык, — он использует язык для того, чтобы запом­нить то, что ему нужно. Человек не мыслит так, как ему дик­тует язык, — он опосредствует свое мышление языком в той мере, в какой это отвечает содержанию и задачам мышления. Человек не воспринимает то, что, означено, — он вербализует то, что ему нужно воспринять» [Леонтьев А. А., 1972, 27]. Считая спорными основные теоретические выводы, содержа­щиеся в гипотезе Сепира—Уорфа, нельзя игнорировать богатый фактический материал, собранный ее авторами и их более «умеренными» во взглядах последователями и интерпретатора­ми, как и сам факт того, что формы культуры, обычаи, этиче­ские представления оказываются несхожими у людей, говоря­щих на разных языках, т. е. именно те факты, которые интер­претируются зарубежными учеными как обусловленные жест­кими связями в рамках триады «язык — культура — мышле­ние». Экспериментальные исследования, верифицирующие гипоте­зу Сепира—Уорфа, дают, с одной стороны, доказательства несостоятельности основных ее положений, а с другой, — по-ви­димому, представляют возможность постепенно и с различных позиций раскрывать действительную сложную картину взаимо­отношений языка, мышления, культуры. Например, эксперименты Г. Маклея не подтвердили гипо­тезы, исходящей из постулатов Б. Л. Уорфа, и позволили сде­лать вывод о непредсказуемости неязыкового поведения, соот­носимого с некоторой языковой категорией [Maclay 1958]. М. Коул и С. Скрибнер указывают, что возможность передачи эскимосских слов, обозначающих снег, с помощью английских, словосочетаний (как это делает в своей работе Б. Л. Уорф) говорит не в пользу его гипотезы. «Несмотря на то, что иногда нельзя слово в слово переводить с одного языка на другой и часто при переводе происходят известные потери, факт сохранения и выражения хотя бы некоторой части значения ориги­нала при переводе говорит против жесткого отождествления словесных категорий с категориями мышления» [Коул, Скриб­нер 1977, 59]. Ж. Мунэн доказывает, что само существование универсалий на различных уровнях — биологическом, социаль­ном, культурном, лингвистическом — в принципе опровергает гипотезу лингвистической относительности [Monnin 1963]. Иное дело, что проблема различий при этом не снимается. Резуль­таты экспериментов Ч. Осгуда свидетельствуют о том, что се­мантический дифференциал некоторого слова у носителей раз­личных языков и, следовательно, представителей различных культур неодинаков [Osgood 1967]. Данные, представленные в работе Д. Кэррола [Carroll 1963], могут служить доказатель­ством того, что язык позволяет носителю его констатировать некоторое различие в опыте, которое не фиксируется в языке или сознании представителя некоторой другой лингвокультурной общности. Таким образом, конкретные межкультурные исследования и эксперименты имеют важное значение для решения задач, связанных с проблемой верификации гипотезы Сепира—Уорфа. Авторы книги «Культура и мышление» М. Коул и С. Скрибнер подчеркивают особую ценность метода межкультурного срав­нения, который может, по их мнению, способствовать эффек­тивному исследованию проблем человеческого мышления [Коул, Скрибнер 1977, 9—10].

Теория врожденных идей - предыдущая | следующая - Язык и культура

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при личных проблемах


Записаться на онлайн консультацию к психологу

Мартынов Сергей Егорович
Семейный психолог, психотерапевт, клинический психолог, преподаватель по психотерапии МГУ, МИПЗ
Малкина Кристина Игоревна
Семейный психолог. Сексотерапевт. Психодиагност. Арт-терапевт
Раманни Галина Алексеевна
Клинический психолог, детский и подростковый психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт, DBT-терапевт, психотерапевт
Гольм Мария Александровна
Клинический психолог
Щур Анастасия Евгеньевна
Психолог, психотерапевт
Шумай Екатерина Михайловна
Психолог
Аристова Влада Вячеславовна
Клинический психолог
Канушкина Алиса Романовна
Психолог, когнитивно-поведенческий терапевт, детский нейропсихолог
Демина Мария Дмитриевна
Клинический психолог, психолог-психотерапевт
Чепелюк Анастасия Андреевна
Психоаналитически ориентированный терапевт, клинический психолог, нейропсихолог
Кулаков Сергей Сергеевич
Клинический психолог, ведущий специалист-психолог с заключением для суда
Скорина Елена Петровна
Клинический психолог детский и взрослый, кандидат педагогических наук
Михайлова Анна Дмитриевна
Клинический психолог, психотерапевт
Алиева Лейла Мусаферовна
Психотерапевт, психолог
Оганезов Сергей Альбертович
Психотерапевт-сексолог, клинический психолог
Юзьвак Екатерина Григорьевна
Психотерапевт, психолог, психоаналитик
Копьев Андрей Феликсович
Клинический психолог
Ермушева Анастасия Алексеевна
Клинический психолог, психоаналитически ориентированный специалист
Александров Антон Сергеевич
Клинический психолог, психодиагност, детский нейропсихолог
Катунина Дарья Сергеевна
Психолог
Федченко Ирина Владимировна
Когнитивный психотерапевт, клинический психолог
Голова Екатерина Викторовна
Клинический психолог, телесно-ориентированный психотерапевт
Алякаева Мадина Фатовна
Клинический психолог, член ассоциации EMDR терапевтов
Зайцева Татьяна Евгеньевна
Детский клинический психолог
Крылова Наталия Николаевна
Клинический психолог
Берковская Наталья Викторовна
Психолог
Бучнева Полина Дмитриевна
Детский психолог
Арутюнов Эрнест Иванович
Клинический психолог, психоаналитический психотерапевт, тренер навыков DBT
Павлова Вселена Александровна
Психолог
Егиазарян Элеонора Александровна
Клинический психолог
Корзюкова Дарья Андреевна
Клинический психолог, член Ассоциации Когнитивно-поведенческой психотерапии
Чибисова Полина Алексеевна
Психолог
Телицына Юлия Вадимовна
Клинический психолог
Гоголаури Ирина Сергеевна
Психолог
Шувалов Валерий Алексеевич
Клинический психолог, патопсихология
Ольшанская Полина Алексеевна
Клинический психолог
Киселева Ольга Андреевна
Психолог
Моисеева Полина Алексеевна
Клинический психолог
Мартишина Ирина Сергеевна
Клинический психолог
Градскова Анастасия Андреевна
Психолог
Рассказова Елена Игоревна
Клинический психолог, психотерапевт

Контакты

м. Кузнецкий мост
м. Трубная
Адрес: Москва, Неглинная улица, дом 14/1А
Телефон: +7 (495) 260-04-69
Часы работы : 9:00 – 22:00 (без выходных и перерыва на обед)