Главу 13 мы посвятили тому, как психологические факторы могут менять стрессовые реакции. И пришли к выводу: если в конкретной ситуации вы будете считать, что у вас есть выход для эмоций, контроль и прогностическая информация, то стрессовой реакции вы, скорее всего, избежите. А в этой главе исследуется тот факт, что люди обычно отличаются тем, как меняют свои стрессовые реакции в соответствии с психологическими переменными. От вашего образа жизни, темперамента, личности во многом зависит, всегда ли вы воспринимаете контрольные или «аварийные» сигналы, когда они имеются; адекватно ли вы воспринимаете неоднозначные обстоятельства, видя в них хорошее или плохое; ищете ли вы, как правило, и получаете ли социальную поддержку. Некоторым отлично удается таким образом влиять на стресс, у других же это совершенно не получается. Они подпадают под более широкую категорию, которую Ричард Дэвидсон назвал «аффективным стилем» человека. И это оказывается очень важным для понимания того, почему одни больше других склонны к заболеваниям, обусловленным стрессом.

Поработаем на контрастах. Возьмем для примера Гэри. В расцвете физических сил, он по большинству оценок успешен. Добился материального благосостояния, так что остаться голодным ему не грозит уже никогда. Сексуальных партнерш у него больше, чем у других. И в своей иерархии он занимает весьма высокое положение. Он хорош в том, что делает, и его действия вполне конкурентоспособны — он уже номер 2 и дышит в затылок номеру 1, который почил на лаврах и несколько обленился. Все хорошо и, вероятно, будет еще лучше.

Но вы бы не назвали Гэри удовлетворенным. Да он по-настоящему никогда таким и не был. Для него вся жизнь — битва. Любой намек на соперника моментально приводит его в состояние напряженного возбуждения, и каждое взаимодействие с потенциальным конкурентом он рассматривает как нахальный вызов лично себе. Практически любое взаимодействие он воспринимает с недоверием и настороженностью. Неудивительно, что у Гэри нет друзей. Подчиненные оставляют ему широкое личное пространство, опасаясь его склонности вымещать на них любую свою фрустрацию. Точно так же он ведет себя и с Кэтлин и едва знает свою дочь Кейтланд — он из тех парней, которые совершенно равнодушны даже к самым прелестным младенцам. И, глядя на все, им совершенное, он может думать только о том, что он все еще не номер 1.

Профиль Гэри составляется с некоторыми физиологическими коррелятами. Повышенный базовый уровень глюкокортикоидов, то есть постоянная, хотя и слабо выраженная стрессовая реакция, потому что жизнь для него — это один большой стрессор. Иммунная система такая, что злейшему врагу не пожелаешь. Повышенное артериальное давление даже в покое, нездоровое соотношение «хорошего» и «плохого» холестерина, и уже наблюдается серьезный атеросклероз, хоть пока на ранней стадии. И, забегая немного вперед, — преждевременная смерть на исходе зрелых лет.

Кеннет — полная противоположность. Он в том же возрасте, тоже в расцвете сил и тоже номер 2 в своем обществе, но занял это положение иным путем, который отражает совершенно другой под ход к жизни, характерный для него еще с детства. Кто-нибудь ироничный или искушенный может отстранить его просто из политических соображений, а так он в основном отличный парень: хорошо ладит с другими, приходит к ним на помощь, а они, в свою очередь, — к нему. Миротворец, командный игрок, он если и злится на что-то или кого-то, то никогда не вымещает свои эмоции на окружающих.

Несколько лет назад у Кеннета была возможность перейти в ранг номера 1, но он сделал нечто экстраординарное — вообще отошел от всего этого. Времена для него настали достаточно сытые, и он понял, что в жизни есть более важные вещи, чем борьба за верхнюю ступень в иерархии. Теперь он проводит время со своими детьми, Сэмом и Алланом, следя, чтобы они росли здоровыми и веселыми. В их матери, Барбаре, он обрел лучшего друга и мысли не допускает о том, чтобы в чем-то ей отказать.

Неудивительно, что физиологический профиль у Кеннета совершенно другой, чем у Гэри, практически противоположный по каждому показателю, обусловленному стрессом, и здоровье крепкое и надежное. Ему, пожалуй, суждено дожить до глубокой старости рука об руку с Барбарой в окружении детей и внуков.

Обычно, защищая частную жизнь, такого рода профили не раскрывают широкой публике, но я собираюсь нарушить это правило и даже показать вам фотографии Гэри и Кеннета. Взгляните на них (рис. 53а, 536).

Разве не прелесть? Одни бабуины носятся как заведенные, прогрызая себе дорогу наверх, уклоняются от язв, раздавая их, и видят мир как тот пессимист из анекдота, для которого стакан всегда наполовину пуст. Другие же представляют собой полную противоположность во всех отношениях. Поговорите с любым владельцем домашнего животного — и вам упоенно расскажут и приведут яркие доказательства, какая незаурядная индивидуальность их попугай, черепаха или кролик. И будут правы хотя бы отчасти — уже опубликовано немало работ об индивидуальных характеристиках животных. Часть из них касаются лабораторных крыс. У некоторых крыс агрессивный проактивный тип реакции на стрессоры: поместите им в клетку новый объект, и они зароют его в подстилку. Такие животные выдают слабую глюкокортикоидную стрессовую реакцию. В отличие от них, реактивные животные реагируют на угрозу, избегая ее. У них более выраженная глюкокортикоидная стрессовая реакция. А еще есть исследования обусловленных стрессом индивидуальных различий у гусей. Было даже большое исследование, посвященное индивидуальным особенностям окуней (среди которых есть и застенчивые, и, наоборот, очень общительные). Каждое животное неповторимо, а что касается приматов, то между ними есть удивительные различия в индивидуальности, темпераменте и стиле совладения. Эти различия приводят к разным физиологическим последствиям и риску заболеваний, связанных со стрессом. Исследуется не просто зависимость здоровья от внешних раздражителей, а влияние на здоровье того, как индивидуум воспринимает эти внешние раздражители, реагирует на них и справляется с ними. Уроки, извлеченные из поведения некоторых животных, могут быть удивительно точно применены к людям.

Стресс и благополучие у приматов

Если вам интересно, какое место стрессы занимают в нашей повседневной жизни и почему одни справляются с ними лучше других, милости прошу в Серенгети изучать бабуинов — крупных, умных, долгоживущих, очень общительных животных, которые живут группами по 50-150 особей. Серенгети для них— прекрасное место, где почти нет проблем с хищниками, низкая младенческая смертность, много легкодоступной еды. Трудиться им там приходится, пожалуй, часа четыре в день, добывая в полях и на деревьях съедобные фрукты, клубни и травы. Для меня эти бабуины стали идеальными объектами исследования: последние два десятка лет я из своей лаборатории уезжал на лето в Серенгети. Поскольку на наполнение желудков бабуины тратят всего четыре часа в сутки, еще восемь часов светового дня им остается на выяснение разнообразных отношений друг с другом. Социальная конкуренция, коалиции, образуемые, чтобы всем скопом навалиться на кого-то, крупные самцы в плохом настроении избивают тех, кто помельче, а те за спиной у них корчат злобные ехидные рожи и показывают пренебрежительные жесты — все, как у нас.

Я вовсе не шучу. Подумайте о некоторых темах из главы 1 — ведь мало кто из нас получает язвы, потому что вынужден проходить по пятнадцать километров в день в поисках еды, мало кто из нас становится гипертоником, потому что должен драться с ближним за последний глоток воды на водопое. Мы существуем в экологически защищенной зоне и страдаем от стрессов, вызванных преимущественно социальными и психологическими проблемами. Поскольку экосистема Серенгети идеально подходит бабуинам, у них есть такая же роскошь мучить друг друга именно социально- психологическими стрессовыми факторами. Конечно, как и у нас, в их обществе тоже хватает добрых знакомых, друзей, родственников, которые поддерживают друг друга; но в принципе их общество — злобно конкурентное. Если бабуин в Серенгети несчастен, это почти всегда потому, что другой бабуин долго и упорно старался привести его в это состояние. Решающее значение имеет, пожалуй, индивидуальный стиль совладания с социальным стрессом. В общем, я решил проверить, можно ли по этому стилю предсказать обусловленные стрессом различия в физиологии и заболеваниях. Я наблюдал за бабуинами, собирал подробные данные об их поведении, а затем с помощью распылителя усыплял животных в контрольных условиях. Пока они были без сознания, я измерял уровень глюкокортикоидов, способность вырабатывать антитела, холестерин и т. д. в базовых условиях и в условиях целого ряда стрессов¹.

Примеры Гэри и Кеннета уже позволяют нам понять, какими разными могут быть самцы-бабуины. Два самца одного ранга могут резко отличаться в том, легко ли они вступают в коалиционное партнерство с другими самцами, насколько любят заниматься грумингом с самками, играют ли с детьми, впадают ли в хандру, проиграв в драке, или же идут бить того, кто послабее. Двое студентов, Юстина Рэй и Чарльз Вёрджин, и я проанализировали многолетние поведенческие данные, чтобы попытаться упорядочить различные элементы образа жизни и индивидуальных особенностей у этих животных. Мы нашли некоторые интересные корреляции между индивидуальными стилями и физиологией.

Среди самцов, занимающих более высокий ранг в иерархии, мы наблюдали целый комплекс поведенческих черт, связанных с низким уровнем

_____________________________________________________________

¹ Осуществить это было непросто. Следовало найти снотворное, которое не искажало бы уровень определяемых гормонов. Каждое животное необходимо было обрабатывать в одно то же время суток, чтобы контролировать суточные колебания уровня гормонов. Если нужен первый образец крови, в котором уровень гормонов отражал бы базовые, нестрессовые условия, нельзя брать больное или раненое животное, нельзя брать и того, кто в этот день дрался или имел сексуальный контакт. Для некоторых анализов холестерина я не мог взять того, кто ел в предыдущие 12 часов. Пытаясь измерить уровень гормонов в покое, невозможно потратить все утро на одно и то же животное, которое попросту начинает нервничать, когда ты постоянно чем-то машешь перед его мордой; ведь уложить-то его надо одним выстрелом, так, чтобы оно не видело, что происходит. И умудрившись наконец-то завалить его, вы должны быстро-быстро взять первый образец крови, пока уровень гормонов в организме не изменился в ответ на засыпание. Самая подходящая работа для человека с высшим образованием. Почему эти исследования посвящены исключительно самцам? Потому что самок усыпить еще труднее. Среди этого бабуинского населения примерно 80% взрослых самок постоянно либо беременны, либо кормят грудью детенышей. Понятно же, что беременную самку усыплять нельзя, поскольку это может угрожать беременности. Да и самку с детенышем постарше, который цепляется за нее, тоже не стоит усыплять, чтобы не напугать его до смерти и не лишить молока на весь день, пока мама находится под наркозом.

глюкокортикоидов, независимо от их конкретного ранга. Некоторые из этих черт относились к тому, как самцы соперничали друг с другом. Прежде всего способен ли самец отличить угрожающее поведение соперника от нейтрального. Как определить это у бабуина? Рассмотрим определенного самца и два различных сценария. Первый сценарий: вот подходит его злейший соперник, садится рядом и делает угрожающий жест. Как поступит наш самец? Альтернативный сценарий: наш парень посиживает себе, подходит его злейший соперник и… шагает дальше, на соседнюю полянку, где и укладывается спать. Что делает наш парень в этой ситуации?

Некоторые самцы понимают различие между этими ситуациями. Когда угроза в двух шагах, они начинают волноваться, настораживаются, готовятся; видя же, что соперник вознамерился вздремнуть, продолжают заниматься тем, чем и занимались. Они могут сказать себе, что одна ситуация несет в себе плохую новость, другая же не несет в себе ничего. Но некоторые самцы взбудораживаются, даже когда соперник уже улегся на полянке и явно задремал — ситуация, происходящая по пять раз на дню. Если самец не видит разницы между этими двумя ситуациями, средний уровень глюкокортикоидов в покое у него в два раза выше, чем у того, кто эту разницу видит, — с поправкой на ранг в качестве переменной. Если уж даже дремлющий соперник приводит нашего парня в смятение, то состояние постоянного стресса ему гарантировано. Неудивительно, что уровень глюкокортикоидов у него повышен. Такие бабуины похожи на гиперреактивных макак, которых изучал Джей Каплан. Как вы помните из главы 3, это индивиды, которые на любой социальный вызов выдают избыточную стрессовую реакцию (сверхактивность симпатической нервной системы) и больше подвержены риску сердечно-сосудистых заболеваний.

Вторая переменная: если ситуация действительно опасная (соперник в двух шагах и делает угрожающие движения), станет ли наш самец пассивно высиживать и дожидаться драки, или возьмет ситуацию под контроль и нанесет удар первым? У самцов, пассивно дожидающихся развития событий, отказываясь от контроля, уровень глюкокортикоидов гораздо выше, чем у тех, кто берет ответственность на себя. Ранг в качестве фактора в анализе не учитывается. Одна и та же картина наблюдается среди самцов как низкого, так и высокого ранга.

Третья переменная: может ли бабуин после драки понять, победил он или проиграл? У одних ребят все ясно как белый день: победил — и вычесывает лучшего друга. Проиграл — идет и лупит тех, кто слабее. Другие бабуины реагируют так же независимо от исхода; они не понимают, налаживается жизнь или осложняется. У того бабуина, который не видит разницы между победой и поражением, уровень глюкокортикоидов в среднем гораздо выше, чем у того, который видит, независимо от ранга.

Последняя переменная: если самец проиграл в драке, что он делает дальше? Хандрит, замкнувшись в себе, вычесывает кого-нибудь или же избивает? Как ни удивительно, но оказывается, у самцов, более склонных поколотить кого-то — демонстрируя тем самым замещающую агрессию, более низкий уровень глюкокортикоидов, опять-таки когда ранг не учитывается в качестве переменной. Это справедливо как для подчиненных, так и для доминирующих бабуинов.

Таким образом, без учета ранга, низкий базовый уровень глюкокортикоидов наблюдается у самцов, которые лучше других понимают разницу между угрожающим и нейтральным поведением; берут на себя инициативу, если ситуация явно угрожающая; лучше других видят, победили они или проиграли; и, как в последнем примере, наиболее склонны заставить другого поплатиться за их поражение. Это перекликается с некоторыми темами из главы о психологическом стрессе. У самцов, лучше совладавших с ситуаций (по крайней мере по эндокринным показателям), была высокая степень социального контроля (первыми вступали в драку), предсказуемость (могли точно оценить, является ли ситуация угрожающей, будет ли исход удачным) и выходы для фрустрации (тенденция раздавать, а не получать язвы). Примечательно, что подобный стиль сохраняется у этих индивидов в течение всей жизни и приносит немалую пользу — самцы с таким набором низкоглюкокортикоидных характеристик гораздо дольше сохраняют свой высокий ранг, чем те, у кого глюкокортикоиды держатся на среднем уровне.

Наши последующие исследования продемонстрировали другой набор признаков, по которым тоже можно предсказать низкий базовый уровень глюкокортикоидов. Эти признаки не имеют ничего общего со взаимным соперничеством самцов. Скорее они связаны с особенностями социальной принадлежности. Самцы, большую часть времени проводящие за грумингом самок, у которых нет течки (то есть не из прямого сексуального интереса, а просто как старые добрые платонические друзья), и чаще других получающие от них аналогичную услугу, много играющие с детенышами, — как раз и отличаются низким уровнем глюкокортикоидов. Именно эти самцы (с общей, а вовсе не с антропоморфической точки зрения) наиболее способны сохранять дружеские отношения. Этот вывод весьма напоминает те, которые обсуждались в предыдущих главах, где речь шла о том, что человека социальная принадлежность тоже защищает от болезней, обусловленных стрессом. И эта группа индивидуальных черт тоже сохраняется на протяжении долгих лет и приносит явную пользу — бабуинский эквивалент счастливой старости.

Таким образом, у некоторых самцов есть как минимум два варианта разрешить вопрос с повышенным базовым уровнем глюкокортикоидов независимо от социального ранга — не придавать большого значения соперничеству и отгородиться от общества. Стивен Суоми в Национальном институте здравоохранения изучал макак-резусов и обнаружил еще один вполне знакомый индивидуальный стиль, имеющий некоторые физиологические корреляты.

Около 20% этих макак относятся к типу, который он назвал «высокореактивным ». Как и те бабуины, которые видят потенциальную угрозу даже в дремлющем сопернике, эти индивиды усматривают опасность везде. Но в ответ на воспринимаемую угрозу они робеют и зажимаются. Поместите их в новые условия, которые других макак побудят заняться изучением этих условий, и они отреагируют страхом и избытком глюкокортикоидов. Добавьте к ним новых собратьев, и они застынут и замкнутся в недоверчивой тревоге — снова вырабатывая огромное количество глюкокортикоидов. Отделите их от брачного партнера, и реакция, скорее всего, будет нетипичной: они могут рухнуть в депрессию в сочетании все с тем же избытком глюкокортикоидов, гиперактивностью симпатической нервной системы и угнетением иммунитета. И такой стиль общения с миром, похоже, свойствен им всю жизнь начиная с младенчества.

Откуда берутся у приматов эти различные типы индивидуальностей? Что касается бабуинов, я этого никогда не пойму. Самцы бабуинов в период полового созревания покидают свою группу, часто проходя десятки километров, прежде чем найти другую стаю взрослых особей, к которым можно было бы прибиться. Практически невозможно отследить одних и тех же индивидов от рождения до зрелости, так что я понятия не имею, как проходило их детство, были их матери снисходительными или суровыми, заставляли ли их учиться музыке и т. д. Но Суоми провел интересную работу, в которой выявил в этих индивидуальных различиях как генетические, так и экологические компоненты. Например, он продемонстрировал, что детеныш обезьяны может иметь общую с отцом черту характера даже в тех социальных группах, где отец не участвует в воспитании, — верный намек на наследственную, генетическую составляющую. И наоборот, высокую реактивность, агрессивность этих обезьян можно предупредить, если с младенчества отдать их на воспитание нетипично заботливым матерям — мощный голос в пользу факторов влияния внешней среды.

В широком смысле эти исследования показывают два пути, которыми тот или иной стиль индивидуальности может привести примата к болезни, вызываемой стрессом. Для первого стиля характерно несоответствие между значимостью стрессоров, с которыми сталкиваются приматы, и силой их реакции — нейтральнейшее из обстоятельств воспринимается как угроза, требуя либо враждебной, конфронтационной реакции (как с некоторыми из моих бабуинов и макак Каплана), либо тревожного затаивания (как с некоторыми обезьянами Суоми). В самом крайнем случае они даже могут отреагировать на ситуацию, безусловно, не являющуюся стрессором (например, победа в драке), так же как и на стрессовую неприятность (проигрыш). При втором стиле животное неспособно должным образом использовать собственные копинг-реакции, которые могут сделать стрессовый фактор более управляемым, — не берет на себя даже минимально доступный контроль в сложной ситуации, не пользуется выходом для эмоций, когда ситуация ужесточается, и не имеет социальной поддержки.

Казалось бы, что может быть проще — применить к этим несчастным животным сразу несколько разумных психотерапевтических советов. Но на самом деле это безнадежно. Во время сеансов терапии бабуины и макаки отвлекаются, например утаскивая с полок книги; они не имеют представления о днях недели и потому постоянно пропускают назначения; едят и мусорят в приемной и т. д. Поэтому полезнее может быть применять те же идеи к людям, чтобы разобраться в тех, кто склонен к гиперактивной стрессовой реакции и повышенному риску заболеваний, вызываемых стрессом.

Предыдущая – Попытка интеграции | Следующая – Мир людей: предупреждение