Более бедные люди в западных обществах с большей вероятностью злоупотребляют спиртным и табаком (было даже замечено, что вскоре курить будут исключительно люди с низким СЭС). Эти злоупотребления возвращают нас к предыдущей главе и к невозможности «просто сказать нет», когда имеется несколько «да». Кроме того, бедные с большей вероятностью неправильно питаются: в развивающихся странах быть бедным — значит не всегда иметь возможность купить себе еду, а в западных странах это означает не всегда иметь возможность позволить купить себе здоровую еду. Так как благодаря индустриализации немногие виды работ требуют больших физических усилий, а плата за членство в клубах здоровья часто оказывается высокой, то бедным все больше не хватает двигательной активности. Поэтому они чаще страдают избыточным весом, причем иногда весьма избыточным. Они реже пользуются ремнями безопасности, носят мотоциклетные шлемы, имеют машины с воздушными подушками безопасности. Они чаще живут вблизи свалок токсичных отходов, подвергаются нападениям преступников, не имеют возможности обогреваться зимой и живут в перенаселенных квартирах, что повышает риск распространения инфекционных болезней. Этот список можно продолжать и далее, и все эти факторы неблагоприятно влияют на здоровье (рис. 63).

Бедность повышает значение еще одного фактора риска— получения плохого образования. Поэтому бедные люди, возможно, не знают о тех опасностях, которым они подвергаются, или о тех мерах, которые могут способствовать укреплению их здоровья, — даже если в их власти сделать что-то полезное для себя, они могут об этом не догадываться. Меня крайне удивило то большое количество людей, которые, по-видимому, не осознают вредность курения, и исследования показывают, что это совсем не те люди, которые корпят над докторскими диссертациями, посвященными проблемам общественного здоровья. В других исследованиях отмечается, к примеру, что бедные женщины реже информированы о необходимости использовать мазки РАР, что повышает у них риск заболевания раком шейки матки¹. Сочетание бедности и низкого уровня образования, по-видимому, объясняет высокие показатели числа бедных людей, которые, несмотря на свою бедность, все же могли бы потреблять здоровую пищу, пользоваться ремнями безопасности или мотоциклетными шлемами, но не делают этого. И это, вероятно, помогает объяснить, почему бедные люди с меньшей вероятностью соблюдают режим лечения, предписанный врачом, хотя вполне способны это делать, — они просто могут не понимать инструкций и важности их выполнения. К тому же высокий уровень образования предполагает наличие хорошо развитых навыков решения проблем. По статистике, у тех, кто имеет хорошее образование, хорошо образованными оказываются также родственники и друзья, что также приносит немалую пользу.

Однако градиент СЭС не имеет заметного отношения к факторам риска и к защитным факторам. Для демонстрации этого требуются некоторые действенные статистические методы, которые позволят вам увидеть, сохраняется ли эффект после того, как вы проконтролируете один или несколько таких факторов. Например, чем ниже ваш СЭС, тем выше риск заболевания раком легких. Но чем ниже ваш СЭС, тем выше вероятность того, что вы курите. Поэтому принимайте в расчет привычку к курению, то есть сравнивайте только тех людей, которые курят, — и выясняйте: действительно ли частота заболевания раком легких повышается при снижении СЭС? Сделайте еще один шаг — выясните для случая одинакового потребления сигарет: действительно ли частота заболевания раком легких при снижении СЭС повышается? В случае одинакового потребления сигарет и спиртного будет ли… и т. д. Такие способы проведения анализа показывают, что факторы риска имеют значение. Как писал Роберт Эванс, «пить воду из сточной канавы неразумно даже для Билла Гейтса». Но они просто не имеют большого

______________________________________________________

¹ Удивительно, что образование действительно способствует усилению неравенства возможностей сохранения здоровья. В то время как научные открытия способствуют появлению новых методов лечения и профилактики болезней, именно образованные люди первыми узнают об этих методах и стараются их использовать с пользой для себя, что приводит к еще большему увеличению градиента здоровья.

значения. Например, в Уайтхоллских исследованиях курение, уровни холестерина, артериальное давление и объем физических упражнений объясняют только одну треть величины градиента СЭС. Если при тех же факторах риска и при том же отсутствии защитных факторов вы окажетесь в бедности, то вы с большей вероятностью станете больным человеком.

Поэтому различная подверженность воздействию факторов риска или защитных факторов не дает полного объяснения. Но на все это можно взглянуть иначе. Сравните страны, различающиеся по уровню богатства. Можно предположить, что проживание в более богатой стране дает вам больше возможностей использования защитных факторов и заслонения от влияния факторов риска. Например, вы обнаруживаете наименьший уровень вредных выбросов в одной очень бедной и в одной очень богатой стране: в первой — потому что она промышленно неразвита, а во второй— потому что она либо использует чистые технологии, либо перевела вредные производства в другие страны. Однако если вы рассматриваете четверть самых богатых стран мира, то не обнаруживаете никакой зависимости между богатством страны и здоровьем ее граждан¹. На это обращал внимание Стивен Безручка из Вашингтонского университета, рассматривая США, — несмотря на наличие там самой дорогой и современной системы здравоохранения, в мире существует немало менее богатых стран, граждане которых живут дольше и более счастливо, чем американцы².

Отсюда возникают представления о важности доступности медицины и факторов риска. Именно по этим вопросам возникают острые споры на научных конференциях. Значительная часть этой книги посвящена тому, как традиционная медицина, чрезмерно сосредоточенная на связи болезней исключительно с действием вирусов, бактерий и генетических мутаций, была вынуждена признать необходимость рассмотрения психологических

__________________________________________________________________

¹ Это утверждение может показаться малозначащим, но оно имеет большое значение, как и все, о чем говорится в этой книге. Если вы возьмете четверть самых бедных стран в мире, то вы не обнаружите в них зависимости между богатством страны и процентом ее граждан, которые называют себя счастливыми. (Сколько имеется стран, граждане которых столь же или еще более счастливы, чем американцы, несмотря на бедность своего отечества? Десять, большинство из которых имеет систему социального обеспечения. А несчастливы? Дюжину стран, жители которых наиболее несчастны, составляют бывшие республики СССР и несколько стран Восточной Европы.)

² В 1960 году США находились на 13-м месте по средней продолжительности жизни, что само по себе довольно печально. В 1997 году они опустись на 25-е место. К примеру, в Греции, где среднедушевой доход почти вдвое ниже американского, средняя продолжительность жизни выше.

факторов, включая и стресс. Подобным образом у «социальных эпидемиологов», размышляющих о связи между СЭС и здоровьем, основное внимание уделялось доступности медицины и факторам риска. И, таким образом, они также должны были оставлять место для психологических факторов. Включая стресс. Просто замечательно!

Стресс и градиент СЭС

Как уже отмечалось, бедность порождает непропорционально большое число ежедневных и сильных стрессоров. Если вы прочитали об этом в этой книге и не поинтересовались, имеет ли стресс какое-то отношение к градиенту СЭС/здоровье, то вам следует получить свои деньги обратно. Верно?

В предыдущем издании этой книги я доказывал важную роль стресса с помощью трех аргументов. Во-первых, бедность сопряжена со всеми хроническими повседневными стрессорами. Во-вторых, когда кто-то исследует градиент СЭС для отдельных болезней, то самые значительные градиенты возникают для болезней с наибольшей чувствительностью к стрессу, таких как кардиологические заболевания, диабет, метаболический синдром и психические расстройства. В-третьих, после того как вы собрали обычных подозреваемых— доступность медицины и факторы риска — и исключили их из дальнейшего рассмотрения, то что еще останется из имеющего отношение к градиенту СЭС? Пятна на Солнце?

Довольно неубедительно. И с доказательствами такого рода социальные эпидемиологи были готовы впустить некоторых из этих психологов и специалистов по физиологии стресса, но только через заднюю дверь — и, повар, найдите им что-нибудь поесть на кухне, будьте любезны.

Таким был спор о стрессе пол десятилетия тому назад. Но с тех пор новые удивительные открытия делают стресс очень веским аргументом.

Быть бедным или ощущать себя бедным

Главная идея этой книги состоит в том, что стресс имеет глубокие корни в психологии тех существ, за которыми не гоняются хищники и которые имеют надежный кров и достаточное количество калорий в рационе для поддержания хорошего здоровья. После того как удовлетворяются эти базовые потребности, неизбежным оказывается тот факт, что если бедны все, а здесь я имею в виду действительно каждого, то тогда не беден никто. Чтобы понять, почему стресс и психологические факторы так тесно связаны с градиентом СЭС/здоровье, нам нужно начать с очевидного факта: никогда не бывает так, чтобы бедность всех не делала бедным никого. Это подводит нас к критически важной идее в этой области — градиент СЭС/здоровье в действительности не имеет отношения к распределению, которое проистекает из бедности. Он не имеет отношения к бедности как таковой. Он имеет отношение к опущению себя бедным, точнее ощущению себя более бедным, чем окружающие.

Замечательная работа на эту тему была выполнена Нэнси Адлер из Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Вместо того чтобы просто рассматривать взаимосвязь СЭС и здоровья, Адлер исследовала, как связано здоровье с тем, что думает о своем СЭС и как ощущает свой СЭС конкретный индивид (то есть «субъективный СЭС»). Покажите людям лестницу с десятью ступеньками и спросите их: «На какой ступеньке социальной лестницы в вашем обществе вы находитесь с точки зрения вашего материального благополучия?» Очень просто.

Прежде всего, если бы люди были точными и рациональными, то ответы опрошенной группы должны были бы располагаться вблизи средней ступеньки. Но здесь проявляют себя культурные искажения — усредненные ответы экспансивных, склонных к самовосхвалению американцев европейского происхождения группируются выше средней ступеньки (что Адлер называет эффектом озера Вобегон, в соответствии с которым все дети оценивают себя выше среднего уровня); а усредненные ответы американцев китайского происхождения, культура которых меньше поощряет открытое проявление индивидуализма, напротив, располагаются ниже средней ступеньки. Поэтому вы должны делать поправку на подобные искажения. Кроме того, когда вы спрашиваете людей, какое чувство они испытывают по отношению к чему-либо, вам нужно держать под контролем тех из них, которые страдают депрессией.

После этого решите, какие показатели здоровья должны иметь отношение к субъективному СЭС индивида. Удивительно, что субъективный СЭС по меньшей мере так же хорошо предсказывает эти показатели, как и фактический СЭС, а в некоторых случаях делает это даже лучше. Как то: показатели работы сердечно-сосудистой системы, показатели метаболизма, уровни глюкокортикоидов, избыточный вес у детей. Ощущение индивидом собственной бедности в наших социально-экономических условиях предсказывает наличие у него проблем со здоровьем.

В этом нет ничего удивительного. Мы можем быть чрезвычайно конкурентными, алчными существами и не быть особенно рациональными в том, как мы делаем такие сравнения. Вот пример из области, не связанной с этой темой: покажите группе женщин-волонтеров несколько фотографий привлекательных женщин-моделей, и после этого у них ухудшится настроение и снизится самоуважение (покажите те же фотографии мужчинам, и после этого они почувствуют меньшую удовлетворенность от отношений со своими женами).

Так что дело не в фактической бедности. Дело в ощущаемой бедности. В чем тут разница? Адлер показывает, что субъективный СЭС связан с уровнем образования, доходом и профессиональным положением (другими словами, основными строительными блоками СЭС), а также с удовлетворенностью стандартами жизни и ощущением будущей финансовой безопасности. Два последних критерия имеют критически большое значение. Доход может сказать вам что-то (но не все) о СЭС, удовлетворенность жизненными стандартами отражает мировосприятие и тех, кто беден и счастлив, и тех, кто имеет миллиарды, но хочет заграбастать еще больше. Все эти запутанные понятия постоянно встречаются в этой книге. А что такое стремление к «ощущению финансовой безопасности»? Постоянное чувство тревоги. Поэтому реальный СЭС плюс ваша уверенность в том, насколько предсказуем ваш СЭС, позволяют лучше предсказать ваше здоровье, чем СЭС сам по себе.

Это не является твердым правилом, и недавняя работа Адлер показала, что субъективный СЭС не обязательно хорошо предсказывает здоровье в некоторых этнических группах. Но в целом это производит на меня впечатление — после того, как вы перестали заботиться о крове и еде, быть бедным не кажется вам таким страшным, как ощущать себя бедным.

Бедность и бедность среди изобилия

Во многих отношениях еще более точным названием для этого феномена будет следующее: вынужденный чувствовать себя бедным. Эта идея становится более ясной при рассмотрении второй группы исследований в этой области, выполненных под руководством Ричарда Уилкинсона из Ноттингемского университета в Англии. Уилкинсон использовал подход, направленный сверху вниз, рассматривая лестницу ответов на вопрос «как дела?» в социальном плане.

Попробуем выяснить, как ответы на вопрос «как дела?» могут быть распределены по такой лестнице. Представим себе фирму с десятью сотрудниками, каждый из которых зарабатывает $5,50 в час. Таким образом, фирма выплачивает суммарную зарплату $55 в час и средний доход работника составляет $5,50 в час. При таком распределении самый богатый работник получает $5,50 в час, или 10% от общего дохода ($5,50/$55).

В другой фирме также десять сотрудников. Один из них зарабатывает $1 в час, второй — $2 в час, третий — $3 в час и т. д. Эта фирма также выплачивает суммарную зарплату $55 в час, а средняя зарплата работника также составляет $5,50 в час. Но теперь самый высокооплачиваемый работник получает $10 в час и уносит домой 18% общего дохода всех десяти работников ($10/$55).

В третьей фирме девять работников получают по $1 в час, а десятый — $46 в час. И вновь фирма выплачивает суммарную зарплату $55 в час, а средняя зарплата работника также составляет $5,50 в час. Но здесь самый высокооплачиваемый работник получает 84% ($46/$55) от общего дохода всех работников. Таким образом, в этих фирмах наблюдается все более неравномерное распределение доходов.

Уилкинсон и другие исследователи показали, что бедность является не единственным фактором, предсказывающим плохое здоровье, и что другим таким фактором независимо от абсолютного дохода является бедность посреди изобилия: чем сильнее в обществе неравенство в доходах, тем хуже здоровье людей и выше показатели смертности.

Это было показано неоднократно и на разных уровнях. Например, неравенство доходов предсказывает более высокую детскую смертность в нескольких европейских странах. Неравенство доходов предсказывает показатели смертности для всех возрастов (кроме пожилых) в США, причем на уровне как штатов, так и отдельных городов. В мире науки, где часто используется множество ненадежных данных, этот эффект выглядит исключительно прочным — неравенство доходов в американских штатах надежно предсказывает показатели смертности у работающих мужчин. Когда вы сравниваете наиболее эгалитарный Нью-Гэмпшир с наименее эгалитарной Луизианой, то в Луизиане показатель смертности оказывается на 60% выше¹. Наконец, Канада является заметно более эгалитарной и более здоровой, чем США, — несмотря на то что она считается «более бедной».

___________________________________________________________________

¹ Наиболее эгалитарные штаты находятся в Новой Англии и в зоне прерий (Дакота, Айова и Юта); наименее эгалитарными считаются самые южные штаты, а также штат Невада.

Среди удивительных результатов, подобных этим, зависимость между неравенством доходов и плохим здоровьем не кажется универсальной. Отметьте, насколько плоской оказывается кривая для Канады, — более того, вы не обнаружите такой зависимости при рассмотрении взрослого населения Западной Европы, в частности стран с хорошо развитыми системами социального обеспечения, например Дании. Другими словами, вы, вероятно, не сможете обнаружить этот эффект при сравнении отдельных приходов в Копенгагене, потому что в общем этот город весьма эгалитарный. Но эта зависимость довольно сильна в Великобритании, хотя флагманом прочной связи между здоровьем и неравенством доходов являются США, где 1% населения контролирует 40% национального богатства, и эта связь оказывает мощный эффект на здоровье (она сохраняется независимо от расовой принадлежности).

Результаты этих исследований в странах, штатах и городах поднимают вопрос о том, с кем сравнивают себя люди по критерию материального благополучия. Адлер пытается найти на него ответ, задавая свой вопрос дважды. Сначала вас просят указать свое место на лестнице по отношению к «обществу в целом», а затем по отношению к «вашему ближайшему сообществу ». Типы, располагаемые на ступеньках лестницы по методике Уилкинсона, получают свое место в результате сравнения предсказательной силы данных, собранных на уровнях страны, штата и города.

Научная литература также не дает ясного ответа, но в целом в ней, по- видимому, предполагается, что именно ближайшее окружение имеет наибольшее значение. Как когда-то сказал мудрый политолог Тип О’Нейл, «вся политика является локальной».

Это, очевидно, справедливо в традиционных условиях, где все люди хорошо знают друг друга в своей деревне: посмотри, сколько у него цыплят, по сравнению с ним я неудачник. Но благодаря урбанизации, мобильности и СМИ, которые способствуют созданию глобальной деревни, сейчас может происходить нечто абсолютно невиданное ранее — нас легко могут заставить почувствовать себя бедными люди, которых мы даже не знаем.

Вас легко могут заставить почувствовать себя бедняком встреченный вами на улице обладатель дорогого костюма, невидимый вам владелец проносящейся мимо вас новой машины, Билл Гейтс в вечернем выпуске новостей или даже выдуманный персонаж фильма. Наш воспринимаемый СЭС может возникать при рассмотрении нашего ближайшего сообщества, но в современном мире это местное сообщество может оказаться рассредоточенным по всей планете.

Неравенство доходов, по-видимому, действительно имеет значение для придания смысла градиенту СЭС/здоровье. Но, возможно, оно и не так уж важно. Возможно, вопрос о неравенстве просто служит отвлечению вашего внимания с учетом того факта, что территории с высоким неравенством доходов часто оказываются также бедными территориями (другими словами, мы снова возвращаемся из «бедности посреди изобилия» к «бедности»). Но начните рассматривать абсолютный доход, и данные о неравенстве перестанут расти.

Имеется и вторая потенциальная проблема (ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: пропустите этот абзац, если вы боитесь математики, — вот краткое изложение его содержания: гипотезе о неравенстве доходов угрожают злодеи-математики, но в конце концов после захватывающих приключений она оказывается спасенной). Подъем по лестнице СЭС ассоциируется с лучшим здоровьем (по любым критериям оценки), но, как отмечалось выше, каждый последующий прирост становится все меньше и меньше. Говоря языком математики, зависимость между СЭС и здоровьем становится асимптотой — переход от крайней бедности к низшему среднему классу подразумевает значительный прирост здоровья, который замедляется по мере перехода на более высокие уровни СЭС. Так что, если вы исследуете богатые страны, то их усредненное значение СЭС находится на плоском участке кривой. Поэтому сравнивайте две одинаково богатые страны (то есть имеющие одинаковый средний СЭС на плоском участке кривой), которые различаются по неравенству доходов. По определению страна с большим неравенством будет иметь больше экспериментальных точек наблюдения, соответствующих крутому нисходящему участку кривой, и, таким образом, более низкое среднее значение оценки здоровья. При таком сценарии феномен неравенства доходов не отражает некоторых особенностей общества в целом, но просто возникает как математическая неизбежность из частных значений наблюдений. Однако некоторые исследования с использованием математических моделей показывают, что этот артефакт не может объяснить всю зависимость между здоровьем и неравенством доходов в США.

Но, к сожалению, здесь может возникнуть и третья проблема. Предположим, что в некоем обществе плохое здоровье бедных было более чувствительно к социально-экономическим факторам, чем хорошее здоровье богатых. Теперь предположим, что вы делаете распределение доходов в этом обществе более справедливым за счет передачи части богатства от богатых к бедным¹. Возможно, делая это, вы немного ухудшите здоровье богатых, но зато здоровье бедных заметно улучшится. При незначительном ухудшении здоровья немногих богатых и значительном улучшении здоровья у многих бедных вы получите в целом более здоровое общество. Этот результат не будет представлять большого интереса с точки зрения стресса и психологических факторов. Но Уилкинсон делает замечательный вывод: в обществах с более высоким равенством доходов и бедные, и богатые оказываются более здоровыми, чем в менее эгалитарных обществах с тем же самым среднедушевым доходом. Здесь действуют какие-то глубоко скрытые силы.

___________________________________________________________________

¹ Доля общественного богатства, которое должно быть перераспределено для полного выравнивания доходов, называется индексом Робин Гуда.

Предыдущая – Есть ли ранги у людей? | Следующая – Как неравенство доходов и ощущение себя бедным трансформируются в плохое здоровье?