Как преграда в общении воспринимается изменение внешности, вызванное болезнью. Выпадение волос в результате химиотерапии, прибавка в весе, вызванная гормональными препаратами, тяжело переживаются подростками. Несмотря на жару в отделении, многие мальчики ходят в шапках, девочки с удовольствием показывают друг другу свои фотографии до болезни. Очень показательны следующие высказывания детей: “как же я пойду в школу, не буду же я на уроках в платочке сидеть” (Вика Г.); “не пойду же я с такой шишкой в школу” (Лена О., опухоль на запястье). Неслучайно люди на рисунках подростков выглядят подчеркнуто подтянутыми, стройными. Семь из девяти ребят этой группы называют красоту условием счастья.

Вообще болезнь и связанные с ней ограничения нормальной жизни становятся точкой отсчета для оценки себя по другим шкалам.

Из протокола экспериментально-психологического исследования Игоря Ш.: “Я не счастливый, потому что у меня вся жизнь такая… по больницам. Характер плохой стал из-за болезни, раздражаюсь, кричу на всех… Много в школе пропустил, какой же я умный?”

Переживание является деятельностью, т.е. самостоятельным процессом, соотносящим субъекта с миром и решающим его реальные жизненные проблемы. Оно не ограничивается эмоциональным отражением болезни, проявляющимся в снижении ценностного отношения к себе. Низкая самооценка, чувство своей непохожести, неадекватности приводит к ограничению общения. Это ограничение уже не связано однозначно с ситуацией болезни (отрывом от школы, от друзей), а является следствием низкого эмоционально-ценностного отношения к себе. У шести из девяти ребят этой группы оценка, которой они обладают в глазах одноклассников, расположена в самом низу шкалы.

У всех ребят можно отметить сильную привязанность к родителям. Это проявляется в единстве оценок себя глазами родителей и самооценок.

Привязанность к родителям проявляется также в “постоянном присутствии” родителей в определении шкал (“Хороший человек — добрый, заботится о близких — как моя мама”).

Такая привязанность является, с одной стороны, замещением общения со сверстниками, родители становятся теми “значимыми другими”, на которых переносится потребность ребенка в общении. С другой стороны, эта привязанность объясняется тем, что ребенок ощущает себя пассивным объектом внешних воздействий, он стремится переложить ответственность за свое состояние на родителей, самоустраниться от решения собственных проблем. Поэтому эта привязанность не служит средством достижения ценностного отношения к себе.

Таким образом, можно выделить группу подростков, для которых болезнь, изменив социальную ситуацию развития, стала преградой для реализации ведущих смыслообразующих мотивов (общения, учебной деятельности). Сосредоточение на этой преграде, субъективная невозможность ее преодоления приводит к падению эмоционально-ценностного отношения к себе. Трудности, порожденные болезнью, вызывают активизацию защитных механизмов личности. Эта защитная активность проявляется в ограничении общения, в уходе в себя, в сильной привязанности к родителям, смысл которой — в самоустранении от решения своих проблем. Однако эта активность носит именно защитный характер, а не компенсаторный. Если воспользоваться классификацией переживаний, данной в книге Василюка (1984), то можно охарактеризовать эту активность как “неудачное” переживание, оно не ведет к повышению адаптивных возможностей ребенка, а приводит к заострению трудностей, вызванных ситуацией болезни.

Наряду с принятием болезни как заданной внешними обстоятельствами, в ходе которых сами больные ничего не могут изменить, можно выделить иной тип реагирования на болезнь, характерный для восьми обследованных подростков. У этих детей значительно более высокие показатели по шкале здоровья и низкая корреляция между шкалой здоровья и остальными шкалами. Болезнь также воспринимается как преграда для осуществления планов на будущее, как ограничение нормальной жизни. Но этими детьми признается временный характер преграды. К определению болезни добавляются мысли о выздоровлении, о том времени, когда они вернутся домой. Так, Катя Ш. говорит: “Болезнь — очень плохо, никому бы не пожелала, у человека, когда он болеет, только и мысли, чтобы выздороветь”. Люся В.: “Раньше, когда я болела, очень радовалась, что можно дома сидеть, в школу не ходить, теперь, когда заболела серьезно, я понимаю, что болезнь — настоящее горе, выздоровлю, буду с удовольствием в школу ходить”.

Такая устремленность в будущее проявляется и в рисунках детей. Сережа И. рисует дом в деревне, куда поедет после выздоровления, и себя, подтягивающегося на турнике. Игорь П. изображает “динозавра”, который только что перелез через высокую гору, и “хотя устал, но очень доволен, потому что теперь он сможет пойти туда, где раньше не был”.

Рисунки детей этой группы часто имеют субъективную окраску. В отличие от детей предыдущей группы подростки рисуют не просто дома, а “мой дом в деревне” (Женя М.), “цветы на окошке, как моя мама любит” (Дима М.). На просьбу нарисовать дерево Маша Н. рисует березу: “у нас около дома растет — высокая такая”.

Болезнь для подростка – предыдущая | следующая – Устремленность в будущее

Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях

Консультация психолога при детско-родительских проблемах