.jpg)
.jpg)
.jpg)
Первое затяжное психосоматическое заболевание последовало за сильным разочарованием в отношениях с соучеником, с которым пациентка была обручена, после первого для них обоих сексуального опыта, сопровождавшегося сильным чувством вины. Она узнала, что жених изменил ей. Мать, возражавшая против этой связи с тревожными предостережениями, не оказала пациентке эмоциональной поддержки. Она воспринимала обручение как преждевременный и необдуманный шаг. Отец же реагировал ревностью к дочери. Он не упускал возможности обращать внимание пациентки на недостатки молодого человека язвительными замечаниями. Так неудачно закончилась вторая, с тревогой и робостью сделанная попытка обретения независимости после прерванного обучения танцам, которое также не одобрялось родителями. Ни от кого из членов семьи она не получила поддержки, все реагировали лишь критикой.
В этой ситуации пациентка сначала заболела тяжелой ангиной, осложнившейся сердечной патологией, диагностированной как ревматический эндокардит. После семи месяцев пребывания в стационаре она находилась еще восемь месяцев на постельном режиме дома, а затем вновь была госпитализирована на несколько месяцев в связи с острыми нарушениями деятельности желудочно-кишечного тракта (рвоты, понос). Мать неустанно ухаживала за пациенткой. Она столь же пунктуально соблюдала назначения врача, как в детстве кормила ее по часам. При этом она совершенно не воспринимала эмоциональную проблематику пациентки, ее потребность в близости с одновременным желанием выйти из роли «разумной», депрессивно терпящей и жертвующей собой ради других дочери. В болезни дочери она видела прежде всего подтверждение своих предостережений.
После длительного пребывания в стационаре, когда с помощью врачей пришлось учиться ходить и говорить, пациентка вернулась в двухкомнатную квартиру родителей. Здесь она обнаружила старшую сестру, вернувшуюся в родительскую семью с двумя детьми после распавшегося замужества. Новый экономический спад сделал сестру главной материальной опорой семьи. Ее детьми занималась мать, и пациентка вновь оказалась на отшибе в семейной группе. Она поправлялась медленно, испытывая сильные спады настроения.
Через семь лет после истории с первым женихом у нее вновь появились осторожные планы замужества, которые, однако, рухнули, когда в конце концов второй жених сообщил ей о том, что другая женщина ожидает от него ребенка. На разрыв отношений она вновь отреагировала желудочно-кишечным расстройством и быстро начала терять вес. Одновременно, однако, она ощутила чувство свободы. Она устроилась на работу в электротехническую фирму, и там у нее появился круг общения.
Когда сестра, вступив во второй брак, уехала с детьми за границу, оставив квартиру родителей, те отреагировали на это глубокой депрессией. Внезапно не стало ни главной материальной опоры, ни внуков, к которым в особенности была привязана мать пациентки. Больной приходилось теперь заботиться о пропитании семьи и заполнять место активной сестры, которой она и восхищалась, и завидовала. Через короткое время она не выдержала и свалилась с тяжелым сердечным приступом, сопровождавшимся страхом смерти, боязнью оставаться одной, бессонницей. В конце концов, она не смогла выходить одна из дома, требуя, чтобы мать постоянно ее сопровождала.
Теперь она оставила всякие помыслы о самостоятельной жизни и в дальнейшем постоянно жила с родителями. Ее жизнь определялась тяжелейшими состояниями тревоги и депрессии. Она избегала других людей и ситуаций, чувствуя относительное спокойствие лишь в присутствии матери. Она помогала матери в домашнем хозяйстве, причем мать, поддерживавшая чистоту в квартире с болезненной педантичностью, постоянно отстраняла ее от этой работы, заявляя, что она ничего не умеет и не сможет ничего правильно сделать.
По совету домашнего врача, систематически инфантилизируемая матерью пациентка начала психоанализ, оплату которого покрывала страховая компания и который продолжался 14 лет. Пациентка сообщала, что в результате трудной терапии ей удалось постепенно освободиться от своих страхов. Через полгода она смогла делать дома чертежные работы, которые приносил из рекламного агентства служивший там отец. Через 6 лет она отважилась приходить туда в сопровождении отца. С одной стороны, она хотела быть с ним вместе и говорила, что и отцу нравилось показываться там с дочерью. С другой стороны, ей было тяжело переносить его садистические капризы, которыми он сводил на нет каждую попытку дочери завязать контакты с другими людьми и следовать собственным интересам.
Она познакомилась все же с сослуживцем, который поступил на работу незадолго до этого и оказывал ей знаки внимания. После длительного, осторожного сближения она вышла замуж за этого человека, который признался ей в своих гомосексуальных наклонностях. Она настояла на браке, надеясь исправить его и будучи не в состоянии далее чувствовать себя «загнанной в тупик». Через три года совместной жизни с ним у родителей, в течение которых половые контакты отсутствовали, он покинул ее ради гомосексуального любовника.
В это время закончился курс психоанализа, длившийся 14 лет. В присутствии матери пациентка чувствовала себя в относительной безопасности. Тревога же, как она говорила, в целом оставалась стабильной. Фактический развод (от формального она отказалась) был воспринят ею с облегчением. Она нашла себе новое рабочее место в маленьком бюро, где сидела в тесной комнатке с пожилым сотрудником. Продолжая жить с родителями, она через два года вступила в связь с женатым человеком, который поначалу обещал ей развестись, но потом категорически отказался от своих слов.
Беата: «патологическая верность» – предыдущая | следующая – Аналитическая групповая терапия