В средние века великий реформатор и революционер врач Парацельз (1493—1541) учил: «Therapia est in herbis, verbis et lapidibus» (существо лечения сводится к травам, словам и камню), отводя слову врача в деле лечения даже более почетное место, чем открытым им же лечебным свойствам минералов.
В эпоху грубо материалистического и локалистического мышления в медицине внимание врачей было надолго отвлечено от психики больного человека. Останавливаясь очень подробно на давно известном врачам всех времен влиянии психики на соматические процессы и приводя огромную мировую литературу, один из крупнейших русских клиницистов В. А. Манассеин еще в 1876 г. выпустил большую работу, посвященную проблеме психосоматики в клинике[1]. Он начинает ее так: «В руководствах общей терапии, как устарелых, так и современных, немало есть вопросов, находящихся в полном загоне; из этих вопросов едва ли не самая худшая доля выпала на вопрос о психическом лечении болезней». Надо, к сожалению, признать, что за истекшие почти 70 лет психотерапия внутренних болезней не изменилась к лучшему и что в наши дни слова Манассеина не только не потеряли своей значимости, но получили весьма солидное научное обоснование и со стороны физиологов, и со стороны клиницистов. Если это относится целиком к весьма эффективной позитивной психотерапии, то именно иатрогения в результате негативной психотерапии и является лучшим доказательством недооценки психологического контакта врача с больным, диктующим необходимость изучать механизмы этого могучего воздействия на патологические процессы в соматике больного человека.
«Без психотерапии, — говорит Циген,—можно только починить сапоги или прививать растения, но ни в коем случае нельзя лечить такой чувствительный организм, каким является человек и каким никак нельзя себе иначе представлять его». Мы видим, как совершенно независимо от желания и воли врача психотерапия, сопровождающая каждый лечебный метод как мощная антропотерапия, легко может стать важнейшим фактором в психогенезе отдельных симптомов сложнейшей внутренней картины болезни. Вот почему надо не только предостерегать врачей от увеличения числа иатрогенных заболеваний, но, что не менее существенно, настойчиво призывать врачей к совместному изучению механизмов иатрогении. Это — задача клиницистов и психологов, задача нелегкая, но чрезвычайно актуальная как по своему теоретическому научному значению, так и практически по той роли, которую иатрогеиные заболевания играют в медицине.
Уже на школьной скамье, как только студент сталкивается с больным, необходимо не только воспитать в нем величайшую осторожность в отношении психики больного, но также дать ему научное обоснование необходимости осторожного обращения с психикой больного на всех этапах его деятельности. Он должен увидеть демонстративные случаи иатрогепии с тем, чтобы научиться на них, как избежать в своей практической деятельности этих невольных ошибок. Внимание новых поколений врачей еще в очень незначительной степени фиксируется на поведении их в отношении больного, диктуемом высоким положением человека, которому доверено самое лучшее, самое ценное — здоровье и жизнь другого человека.
Как часто на обходах в клинике мы наблюдаем неосторожное отношение врачей, иногда даже очень квалифицированных, к психике больных, в одних случаях только травмирующее больного, а в других—являющееся у них источником иатрогении.
Вопросы иатрогении должны освещаться на курсах усовершенствования врачей, причем здесь необходимо заострять внимание врачей на психогенезе ряда заболеваний. Лучший способ — это научить врача методике систематического изучения внутренней картины болезни, что «попутно вскроет механизмы возникновения иатрогений, а также научит слушателя избегать их.
[1] Манассеин В. А. Материалы для вопроса об этиологическом и терапевтическом значении психических влияний. Спб., 1876.
воздействие врача на заболевание – предыдущая | следующая – внутренняя картина болезни