Позже Александер и его ближайший последователь Поллок, принимая во внимание новые научные и клинические факты, гораздо осторожнее обсуждали этиологическую роль психологических факторов. Поллок поставил уже иную задачу: обнаружить психологические изменения, специфичные для данной болезни, и включить их в систему диагностики. Корреляция между эмоциональными состояниями и физиологическими симптомами уже не выдается им за причинную связь.

Мы видим, что без мистического налета психоанализа психосоматическая проблема вернулась к очень важным для психологии вопросам, поставленным еще теорией эмоций Джемса—Ланге. Джем определял эмоцию как восприятие телесных изменений (в основном висцеральной природы), производимых стимульной ситуацией. Он рассматривал эмоцию как индивидуальное сознание ощущений, вызываемых такими феноменами, как сердцебиение и прерывистое или быстрое дыхание. Ланге просто свел эмоцию к вазомоторным изменениям во внутренних и железистых органах (Вилюнас, 1976;  Изард, 1980). К. Изард так анализирует причины неверной оценки роли висцеральной системы в эмоциональном процессе: «Изменения висцеральной деятельности обычно… требуют большего внимания индивида, чем импульсы, исходящие от лица, легче сделать вывод, что они-то и являются реальной «причиной» эмоции или, по крайней мере, частью эмоционального процесса. Другая причина состоит в том, что осознание изменения выражения лица или мимической обратной связи фактически совпадает во времени с осознанием субъективного переживания специфической эмоции» (1980. – с. 66).

Не случайно Поллок (1978) в качестве одного из основоположников концепции специфичности на­зывает Ч. Дарвина. Имеется ряд фактов, свидетель­ствующих о врожденности и генетической обусловленности так называемых фундаментальных эмоций. При этом психосоматические заболевания тракту­ется как результат нарушения корковой интеграции нейронного и экспрессивного компонентов эмоций (Изард, 1980). Все больший вес приобретают идеи о_ мультикаузальности, полигенетичности клинических синдромов. Однако, как это ни парадоксально, с утверждением в 60-х годах этих идей, критикой пси­хоаналитического подхода нарастает, если так можно выразиться, депсихологизация исследований психосоматической медицины. Психоаналитическую трактовку субъективных феноменов заменить нечем, поэтому растет число медико-биологических, микро­биологических, нейрофизиологических и т. д. иссле­дований, а проблема яснее, не становится. Поэтому можно сказать, что, несмотря на впечатляющие ука­зания на новые горизонты психосоматической меди­цины, это направление в настоящее время пережи­вает глубокий кризис.

В отечественных исследованиях патогенетического влияния психических факторов на соматическое со­стояние человека основное внимание уделяется проблеме ятрогенных заболеваний (Кассирский, 1969; Лурия, 1977; Первомайский и соавт., 1973; Рафалович, 1978; Хромов, 1978; Ташлыков, 1984; и др.). На важность исследования механизмов происхождения ятрогений с целью их предупреждения указал еще в 30-х годах нашего века советский клиницист   Р. А. Лурия, который основным источником их происхождения считал негативное влияние врача на психику больного. В настоящее время в связи с бурным прогрессом медицины понятие «ятрогенные за болевания» значительно расширилось. И. А. Кассирский (1969) определяет ятрогении как функциональ ные и органические болезни, причиной которых является влияние не только врача, но и вообще медицины.

Как мы уже отмечали ранее, попытка построена объяснительной модели влияния психических факторов на развитие и течение соматических клинических синдромов с диалектико-материалистических позиций предпринимается в последние годы Ф. Б. Бассиным (1968, 1969, 1978). Важное отличие его теоретических построений от представлений психосоматической медицины состоит в признании зависимости  происхождения и течения болезни от активности отношения человека к окружающему его миру, к себе к жизни в целом. Активность субъекта рассматривается им с позиций теории установки Д. Н. Узнад­зе. Основным детерминирующим фактором в психосоматических отношениях являются, согласно Ф. В. Бассину, тягостные эмоциональные пережива­ния, основным параметром которых является их зна­чимость для субъекта. Какие именно «значащие пе­реживания» выступают как ответственные за появ­ление психосоматических нарушений? По мнению ис­следователя, на этот вопрос может дать ответ марк­систская концепция мотивов деятельности (Л. С. Вы­готский, Д. Н. Узнадзе, С. Л. Рубинштейн, А. Н. Ле­онтьев). Но наличие тягостных «значащих пережи­ваний» еще не ведет прямо к соматическим наруше­ниям. Появятся или не появятся соматические изме­нения в организме в большой степени зависит от та­ких свойств личности, как «сила Я» и «психологи­ческая защита». На эти феномены впервые было об­ращено внимание в психоанализе. Но там эти явления получили неверное теоретическое объяснение. Ф. В. Бассин (1969), используя понятийный аппарат теории установки, дает следующее определение этих феноменов.

«Сила Я» — это способность контроля напряжен­ных, стремящихся к реализации психологических установок. «Сила Я» характеризует степень управляемости, регуляции поведения.

«Психологическая защита» — это форма проявления активности «силы Я». Под «психологической за­питой» Ф. В. Бассин понимает специфическое пре­образование системы психологических установок, ко­торое возникает вслед за психической травмой и на­правлено на нейтрализацию тягостных эмоциональ­ных переживаний, в результате чего последствия психической травмы в той или иной мере утрачи­вают значимость для субъекта, а вместе с тем и свое патогенное влияние. Отмечается, что активность психологических защитных механизмов необходимо связывается с функциями бессознательного.

гипотеза специфичности – предыдущая страница|следующая страница – механизм “замкнутого круга”

Влияние хронической болезни на психику. Содержание.