127. Катарсис как осознание (страдания)

Там, где, по Фрейду, должно произойти “исцеление через осознание”, логика мифа и трагедии приводят к кульминации страдания. Ведь само по себе осознание ужаса своего преступления может привести к краху, гибели личности: отчаяние Иокасты, неожиданно оказавшейся перед ужасом своей преступной связи с сыном, приводит ее к самоубийству. Момент осознания вины – это момент страдания, которое может привести к разным исходам – либо поражению (самоубийство Иокасты), либо к победе над страданием.

Исход же этот зависит от состояния человека: его стремления найти истину и готовности принять последствия своих ошибок. Страдание Эдипа осознавшего свою вину, приводит его к осознанию в себе того, что привело его к преступлению.

“Эдипов комплекс” – это стремление к овладению, обладанию, захвату, отнюдь не ограниченное областью секса: это стремление к власти (“В подлиннике трагедия Софокла озаглавлена не “Эдип-царь”, а “Эдип-тиран”, термин ???????? (тиран) подчеркивает в греческом языке не жестокость властителя, но иллегитимный характер его власти” [2, 120]), могуществу тайновидения и обладанию женщиной – матерью [см. также 11]. Общим знаменателем здесь выступает эгоистическое самоутверждение, переступающее все границы, ограничения, нормы человеческого сообщества. В этом преступлении норм, законов человеческой общности – суть преступления Эдипа, нравственного преступления вообще.

Так, по этому поводу С. С. Аверинцев говорит: “Во фрейдовской интерпретации мифа об Эдипе нужно все поменять местами, чтобы добиться правильного смысла: Эдип не потому претерпевает свою судьбу, оказываясь носителем экстраординарного знания (разгадка загадки сфинкса) и экстраординарной власти, что его неудержимо влекло к реализации Эдипова комплекса, но напротив: в убийстве отца и сожитии с матерью мифомышление, в соответствии со своими имманентными законами, обретает символ для характеристики его “выходящего из нормы” бытия” [2, 120]. И далее: “Брак с матерью имеет в знаковом языке античной “онирокритики” (снотолкования), этой популярнейшей из символических систем, четко фиксированный смысл… Тиран в своем отношении к родине-матери переходит от роли гражданина-сына к роли повелителя-супруга, он “овладевает” и “обладает” родной землей, как “отдавшейся” женщиной” [1, 93-94].

Мотив инцеста “…выявлял связь не только с символикой власти, но и символикой знания и притом знания экстраординарного, сокровенного, запретного… Кровосмешение запретно и страшно, но ведь тайны богов тоже запретны и страшны. Такова символическая связь меижду инцестом и знанием”… И далее: “Как известно, Эдип убивает отца у скрещения трех дорог. Линия, ведущая к идее инцеста: линия, ведущая в идее власти, понятой как эротическое овладение и обладание; линия, ведущая к знанию, понятому опять-таки как нескромное проникновение в сокровенное, и через это опять-таки как овладение и обладание… Но все три пути подводят Эдипа к одному и тому же – самообожествлению” [1, 98-99].

Знаменательно, что эти “три стези Эдипова перекрестка” отражены в трех путях расхождений психоанализа: инцест – в пансексуалиэме Фрейда; власть – в адлеровокой “воле к власти”; экстраординарное знание – в юнговской концепции человека [2]. Эдип-преступник вмещает в себя все три способа понимания как взаимодополняющие. Эдип как человек оказывается вне этих теорий, проходящих мимо его сущности. “Обманутый очевидностью и прозревший незримое, Эдип выкалывает глаза, которые его предали. Его знание обращается на него самого, его зрение обращается вовнутрь. Оказалось, что мудрость-сила, мудрость-власть – это вина и темнота, мрак чернейшего неведения: теперь он во мраке физической слепоты ищет иную мудрость – мудрость-самопознание” [2, 102].

Проходя через страдания, Эдип рождается заново. Сбывается пророчество Тиресия о смерти и новом рождении Эдипа. Эта загадка слепого мудреца, которую вначале не мог уразуметь “мудростью венчанный среди царей”, противостоит загадке сфинкса, разгаданной Эдипом в преддверии царской власти. Эта тайна второго рождения души через страдание и самоотречение является смысловым стержнем и содержанием трагического катарсиса. Осознав свою вину, Эдип не примиряется с ней: он преодолевает ее в акте самоосуждения и добровольного страдания. Это осуждение своего преступления и отказ от прежнего жизненного пути, приведшего к нему, означает, что человек не отождествляет себя со своим преступлением, но отвергает в себе корни этого преступления как чуждые ему. Само осознание вины как таковой и искоренение в себе ее причин возможно лишь при убеждении в ее несовместимости с высоким достоинством человека. Именно непримиримость к осознанной вине приводит человека к внутреннему перерождению.

Эта тема осознания вины и добровольного самоосуждения, приводящего к катарсису, может быть раскрыта и на материале романа Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание”. Однако страдания Эдипа – это не муки совести Раскольникова, а жизненный крах, катастрофа. В контексте древнегреческого мировоззрения Эдип – безвинный преступник, орудие судьбы. Вина Эдипа выявлена вовне – в страдании народа, в эпидемии; вина Раскольникова переживается им как внутренняя болезнь, как омертвение души. Тем не менее, и в Эдипе, и в Раскольникове мы видим выражение одного и того же архетипа “преступления и наказания” на разных уровнях развития самосознания (Поэтому самосознание Эдипа в трагедии Софокла и древнегреческий характер восприятия трагедии могут не совпадать с символикой мифа и трагедии, выходящей за рамки определенной культуры).

По Фрейду, эта психологическая ситуация выражает тиранию “Супер-эго”, порожденного “Эдиповым комплексом”. Освобожденное от гнета “Cупep-эго” нуждается в терпимости к нарушению нравственных норм, в принятии осуждаемых влечений за неотъемлемые свойства человеческой природы. Но трагический катарсис далек от комфортабельного психоаналитического осознания с приятием вытесненных влечений.

3. Рассмотрение смысла мифа и трагедии об Эдипе позволяет наметить основные штрихи нашего подхода к психологии катарсиса в его противопоставлении фрейдовскому психоанализу.

 

 

Эдип – предыдущая | следующая – влечение

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым