.jpg)
.jpg)
.jpg)
5. Единицы речевого общения, внутренняя речь, порождение речевого высказывания
Для современной науки о языке и его использовании характерно смещение области преимущественного внимания с синтаксиса высказывания к речевому акту в целом, включая и сам акт выражения (locution), и намерения говорящего (illocution), и его влияние на слушающего (perlocution). Такой сдвиг интересов потребовал от исследователей учета не только знания языка (language competence), но и его использования (language performance), учета вербального контекста и речевой ситуации общения, а также отчетливого осознания того факта, что говорящий в своем высказывании ориентируется на слушающего, на его включенность в речевое общение и информированность о теме сообщения.
Новый, коммуникативный, или прагматический, подход еще более сблизил лингвистику и психологию. В соответствии с ним внимание исследователей фокусируется на речевом акте—акте общения, т. е. на активной социальной деятельности говорящего и слушающего, определяемой общностью их социального опыта, ситуацией и контекстом общения, мотивами и целями говорящего, языковыми и неязыковыми средствами передачи сообщения.
В русской и советской лингвистике и психологии этот подход имеет глубокие корни. Среди отечественных лингвистов достаточно назвать имена Л. В. Щербы, Л. П. Якубинского, М. М. Бахтина, Е. Д. Поливанова, В. В. Виноградова, С. И. Бернштейна, отстаивавших широкий функциональный подход к языковым явлениям. В советской психологии основы этого подхода были заложены и развиты трудами Л. С. Выготского и его школы.
Освоение разработанного Л. С. Выготским понимания внутренней речи в рамках психолингвистики было начато А. А. Леонтьевым в статье «Внутренняя речь и процессы грамматического порождения высказывания» [1967].
В этой статье А. А. Леонтьев противопоставляет понятия «внутренняя речь», «внутреннее проговаривание» и «внутреннее программирование». Проведение этого различия было вызвано тем, что термином «внутренняя речь» недифференцированно обозначались разные по функциям и психофизиологическим проявлениям процессы: и звено, опосредующее переход от мысли к внешней речи, и скрытое речевое опосредование решения сложных интеллектуальных задач, и формы внутренней речевой активности, близкие к шепотной речи, и максимально свернутая внутренняя речь, когда не фиксируются скрытые ре- чедвижения.
Предложенный А. А. Леонтьевым термин «внутреннее проговаривание» обозначает «внешнюю речь про себя», т. е. наиболее близкую к внешней речи форму скрытой речевой активности; ему противопоставляется более свернутая внутренняя речь.
В отличие от него термин «внутреннее программирование» функционально определяет внутренние речевые процессы — он обозначает планирование собственно речевых действий, а именно «неосознаваемое построение некоторой схемы, на основе которой в дальнейшем порождается речевое высказывание» [Леонтьев А. А. 1967, 7].
«Внутреннюю речь» в работах 1967—1968 гг. А. А. Леонтьев рассматривает как законченное речевое действие, направленное на себя, — речь «для себя». Типичная ситуация такой речи — решение сложных интеллектуальных задач. Это толкование термина «внутренняя речь» уже, чем у Л. С. Выготского. В более поздних работах его значение становится шире: кроме вышеуказанного значения, в него включается и значение термина «внутреннее программирование». Так, в работе 1970 г. говорится: «…то, что обычно называется (в том числе Выготским) внутренней речью, а нами здесь названо внутренним программированием, как раз и является орудием осуществления мысли, связующим звеном между… интенцией и развертыванием мысли при помощи объективного языкового кода» [Леонтьев А. А., Рябова 1970, 30].
Введя термин «внутреннее программирование», А. А. Леонтьев не только дифференцировал разновидности внутренней речи, но и отчетливо противопоставил процессы смысловой и грамматической организации высказывания, неразличение которых было характерно для ряда работ А. Р. Лурия. Таким образом, А. А. Леонтьев вновь вернулся к идее Л. С. Выготского, различавшего смысловое и фазическое синтаксирование. Психологическая оправданность такого различения была подтверждена в исследованиях афазии [Рябова 1967; Рябова, Штерн 1968; Ахутина 1975].
Обобщение многочисленных экспериментальных данных позволило А. А. Леонтьеву высказать ряд предположений о специфике внутреннего программирования.
- «…программирование… может быть двух типов: а) программирование конкретного высказывания; б) программирование речевого целого. Первое осуществляется… на одно высказывание вперед, второе — на более длительный срок. Является ли второе продолжением, развитием, обобщением первого?— Это требует специального исследования» [1967, 7]1
- Единицы программы по своей семантической природе являются «смыслами», а не «значениями» (вслед за Л. С. Выготским и А. Н. Леонтьевым смысл понимается как «отражение фрагмента действительности в сознании через призму того места, которое этот фрагмент действительности занимает в деятельности данного субъекта» [1969г, 162].
- «Программа (имеется в виду «малая» программа.— Т. А.) складывается из своего рода смысловых «вех», т. е. включает корреляты отдельных, особенно важных для высказывания его компонентов — таких как субъект, предикат или объект…» [1969, 159]. Характеризуя синтаксическую сторону программирования, А. А. Леонтьев также пишет, что она заключается в «построении функциональной иерархии» смысловых единиц [19742, 183] и что в программе фиксируется «актуальное членение» высказывания, реализующееся позднее на этапе грамматикализации [1969, 166; 19742, 185].
- «Характер кода, используемый для закрепления речевой программы, может варьироваться в весьма широких пределах»— это может быть речедвигательный код, код слуховых или зрительных образов, код вторичных образов и схем, выявленный Н. И. Жинкиным [1964].
1 Программы речевого целого и отдельного высказывания нередко называются «большой» и «малой».
Функциональная психологическая схема – предыдущая | следующая – Блок мозга