В связи с обсуждением модели порождения высказывания было проведено разграничение важных для проблемы речевого мышления понятий «внутреннее проговаривание», «внутренняя речь» и «внутреннее программирование речевого высказывания» [Леонтьев А. А. 1969,].

Внутреннее проговаривание возникает при решении трудных, непривычных задач, когда еще не автоматизированные умствен­ные действия совершаются в развернутой речи про себя [Соко­лов 1960, 178].

Внутренняя речь есть интериоризованное речевое действие, осуществляемое в свернутой, редуцированной форме. Свернутость колеблется между полюсами: на одном полюсе — внут­ренняя речь, сопровождаемая внутренним проговариванием, на другом полюсе — максимальное редуцирование вплоть до «вы­падения из интеллектуального акта и превращение его в простой рефлекторный акт» [Леонтьев А. А. 1969, 158].

Внутреннее программирование речевого высказывания «есть неосознаваемое построение схемы, на основе которой в дальнейшем порождается высказывание» [Там же, 158]. После этапа внутреннего программирования речь может развертываться либо во внутреннюю, либо во внешнюю речь в зависимости от задач (внутренняя речь — средство планирования неречевой деятель­ности, т. е. средство осуществления интеллектуальных операций; внешняя речь выполняет коммуникативные функции).

Анализируя гипотезу Н. И. Жинкина о предметно-изобрази­тельном коде как средстве реализации внутренней речи, А. А. Леонтьев высказывает обоснованное предположение, что компоненты программы высказывания «могут быть различными по происхождению, относиться к различным кодовым системам. Это может быть, по-видимому, речемыслительный код, это мо­жет быть код слуховых или зрительных образов, это может быть код вторичных образов и схем, выявленный Жинкиным для внутренней речи, и т. д.; характер кода, используемого для закрепления речевой программы, может варьироваться в весьма широких пределах» [Там же, 161]. В этой связи можно указать на уже упоминавшуюся гипотезу К. Прибрама о средствах мыш­ления. «Моя гипотеза,— пишет К. Прибрам,— заключается в том, что всякое мышление включает, помимо манипулирования знаками и символами, голографический компонент. Голографические изображения представляют собой прекрасные ассоциа­тивные механизмы, они успешно и мгновенно выполняют кросскорреляционные функции. Именно эти свойства и приписыва­ются мышлению в процессе решения задач—трудность состоит в том, чтобы выяснить, какой нервный механизм участвует в этом процессе. Эта трудность, как и постоянное использование мозгом голографических преобразований, является следствием другого свойства: голограммы образуются путем преобразова­ний, которые при простом повторении, по существу, восстанав­ливают оригинал, из которого было составлено голографическое изображение. Голограммы это «катализаторы мысли». Хотя сами они остаются неизменными, они входят в процесс мышления и облегчают его» [Прибрам 1975, 406].

В качестве означающих у этих единиц кода фигурирует смысл в том понимании, какое было изложено выше.

Завершая обзор предпосылок решения проблемы речевого мышления, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что все эти предпосылки могут рассматриваться в качестве таковых только в том случае, если они в той или иной мере будут «работать» на проблему значения — ключевую проблему речевого мышле­ния.

Речепорождение – предыдущая | следующая – Средство общения

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при личных проблемах