Психосоматический симптом как результат ресоматизации функций Я

Шур (1955) исходит из теорий психологии Я, выдвинутых Хартманом и его сотрудниками (Hartmann, 1939, 1948, 1956; Hartmann, Kris, Loewenstein, 1946; Rapaport, 1951) на основе исследований А. Фрейд (1936). В этой кон­цепции описание Я дается преимущественно в аспекте функций защиты от инстинктивных импульсов, исходящих из Оно, и функции адаптации к окру­жающей среде.

Хартман (1939, 1948, 1956) предполагает, что при нарастающей нейтра­лизации и сублимации либидинозной и агрессивной энергетики инстинктов (на основе первично заданной автономной предрасположенности Я) связыва­ется все большее количество психической энергии в форме психических струк­тур, причем постепенно возникает свободная от конфликтов сфера Я, делаю­щая адаптивное поведение возможным благодаря автоматизированным функ­циям Я.

В основе лежит представление первоначального противостояния Я ин­стинктам, «врожденной враждебности», которая недифференцирована, пер­вична и примитивна (ср. A. Freud, 1936; Hartmann, 1939). Эта «врожденная враждебность» между Я и инстинктом иллюстрируется Хартманом (1948) пу­тем сравнением с инстинктивным поведением у животных. Служащее удов­летворению потребностей инстинктивное поведение животных способствует, как он утверждает, выживанию и, следовательно, служит самосохранению: «The instincts of the animals represent at the same time what we would call in man ego functions and functions of the drives»^[1]. У человека же эта связь утрачена. Здесь инстинктам, отчужденным от реальности (estranged from reality), противосто­ит Я как специфический орган адаптации (specific organ of adaptation). Его задача состоит в том, чтобы отразить угрожающие самосохранению инстинк­тивные импульсы, канализировать их и с помощью оценки реальности сде­лать возможным интегрированное адаптивное поведение.

Рапапорт (1951, 1958) на основе теории Хартмана выдвинул свою кон­цепцию «относительной автономии Я» как от инстинктивных потребностей, так и от окружающей среды. Он понимал эту относительную автономию как результат свободной от конфликтов деятельности функций Я, регулирующих приспособление как к внутреннему миру инстинктивных побуждений, так и к окружающей среде.

Шур (1955) выдвигает концепцию Я как адаптационного органа, работа­ющего с нейтрализованной инстинктивной энергией. Он указывает на то, что процесс нейтрализации инстинктивной энергии связан с прогрессирующей десоматизацией поведения. Так, например, тревожные реакции в раннем дет­стве находят свое выражение в недифференцированных и некоординирован­ных соматических процессах и движениях, остающихся диффузными и в раз­ной степени вовлекающих весь организм. По мере созревания (биологически речь идет, например, о созревании ЦНС, психически – о формировании пси­хического аппарата (Freud, 1900)), первично-процессуальное поведение на ранних ступенях развития все более заменяется вторично-процессуальным. Последнее характеризуется растущей «десоматизацией» реакций. Вместо диф­фузных вегетативных и двигательных реакций сброса напряжения Фрейд (1895а) говорил здесь о внутреннем изменении. На первый план все более выступает мышление, вместо прямого соматического действия – десоматизированное поисковое поведение.

Шур приходит к следующей гипотезе: десоматизированное поведение является результатом господства вторичных процессов, оказавшихся возмож­ными благодаря нейтрализации инстинктивной энергии. Когда Я работает с нейтрализованной инстинктивной энергией и оказывается возможным встре­тить тревогу и переработать ее вторично-процессуально, соматические про­явления сброса напряжения отсутствуют. Действия организма оказываются десоматизированными.

Ресоматизация реагирования понимается как признак регресса Я, в ходе которого вторичные процессы уступают место первичным, причем нейтрали­зованная инстинктивная энергия замещается регрессивно денейтрализованной. Вызывающие тревогу инстинктивные побуждения, доступные сознатель­ному восприятию, могут, по Шуру, восприниматься вторично-процессуально как опасность, появляющаяся извне. Я с помощью нейтрализованной инстин­ктивной энергии превращает анксиогенные инстинктивные импульсы в «сиг­нальную тревогу», которая может перерабатываться вторично-процессуаль­но, то есть в плане оценки реальности. Инстинктивные побуждения (напри­мер, инцестуальные), остающиеся бессознательными, и их дериваты недоступ­ны для оценки реальности вторично-процессуальными функциями Я. Поэто­му Я вынуждается к регрессу по меньшей мере, частичному, и реакциям пер­вично-процессуального уровня. Этот регресс может принять форму «физио­логического регресса» (physiological regression), характеризующегося преоб­ладанием первичных процессов, использованием денейтрализованной инстин­ктивной энергии и следующей за этим десоматизацией поведения (ср. также Margolin, 1953; Schur, 1953). Шур (1955) утверждает: «My hypothesis links resomatisation to the prevalence of primary processes and the simultaneous failure of neutralization»’.

При этом он предполагает, что предрасположенность к подобному физи­ологическому регрессу» включает как конституциональные моменты, так и отногенетические факторы, приобретенные в ходе взаимодействия с окружа­ющей средой. В этой связи он говорит о целостной ситуации человека (the total condition of an individual), проявляющейся в форме специфической кон­стелляции всех участвующих факторов. Шур связывает при этом эмоциональ­ное состояние с «реактивным состоянием» организма, обозначающим готов­ность реакцией в соматической сфере. Эту концепцию он поясняет на приме­ре постоянной эмоциональной «тревожной готовности» (Freud, 1918) и ее со­матическом выражении в форме стойкого состояния напряжения (tension).