Важный вклад в аспект психологии Я психосоматического симптомати­ческого поведения сделан моим давним сотрудником Дейтричем фон Крисом (1972b) в работе «Психосоматические синдромы как категории структуры Я». Фон Крис различает две группы психосоматических проявлений. Для него кри­терием является состояние границы Я, которая должна компенсироваться с по­мощью симптома. Лежащая в основе патология представляет собой неспособ­ность регулировать это состояние границ Я. Они или слишком широко открыты (ригидное состояние неспособности разграничения внешнего и внутреннего, фон Крис говорит о «гипноидно-симбиотическом состоянии Я»), или слишком жестко закрыты (дисфункциональная преграда между миром внутренних по­требностей и внешним миром). В этих двух случаях психосоматический симп­том служит разным целям. Фон Крис утверждает: «Психосоматические симпто­мы в контексте симбиотически-гипноидного расстройства Я, при котором име­ется прямой доступ Я к психовегетативным функциональным механизмам (и обоюдная ранимость), обладают… специфической функцией закрытия прони­цаемых границ Я… Формирование отдельных психосоматических симптомов, выбранных из общей шкалы возможных расстройств, служит защите от дезин­теграции Я и является синтетической акцией Я. Психосоматический симптом предотвращает полное фрагментирование чувства соматического Я».

Иную функцию имеют психосоматические заболевания при «застывшей и псевдозакрытой структуре Я». Фон Крис констатирует: «В противополож­ность симбиотически-гипноидной структуре Я, в которой креативное состоя­ние диффузии границ Я дисфункционально застыло, психосоматически реа­гирующий пациент защищает ригидно закрытыми границами Я креативное состояние Я, высоко аффективное состояние диффузии Я». Упомянутое здесь креативное состояние Я с преходящим раскрытием его границ я подробно ос­ветил в работе «Креативность и развитие Я в группе» (Ammon, 1972а, ср. так­же V. Kries, 1972а).

Фон Крис продолжает: «Таким образом пациент приобретает фасадно функционирующее Я, живущее без аффектов и стабилизированное за счет ригидных гетерономных регуляционных механизмов. Эти люди чувствуют себя хорошо именно в ситуациях, когда ими управляют, на рабочем месте или в чрезмерно упорядоченном мире с жесткими правилами поведения, в особен­ности в больнице, где они сразу же приобретают идентичность психосомати­чески или соматически больного».

Анализ состоянии Я с помощью понятий границ Я позволил фон Крису ввести важное, с моей точки зрения, различие при терапевтической работе. Он смог тем самым еще раз доказать пригодность сформулированных мной концепций психологии Я относительно генеза и динамики психосоматичес­ких заболеваний и дополнительно их дифференцировать.

Выяснилось также, что концепция психологии Я, отражающая структу­ру симптоматики в межличностном контексте ее генеза, пригодна и для понимания новых аспектов динамики инстинкта.

Ян Пол (1972), один из близких мне на протяжении многих лет сотрудни­ков, предпринял на основе моей концепции интересную попытку понятийного разъяснения вопроса об условиях возникновения конверсионного симптома в сравнении с психосоматическим симптомообразованием. В своей работе «Кон­версия и психосоматическое симптомообразование» он развивает гипотезу о том, что «способность к конверсии», о которой говорил Фрейд (1984), обусловлена дефектом развития соматического Я. Конверсионный симптом служит в этом случае двум различным тенденциям. С одной стороны, он делает возможным символическое выражение бессознательного конфликта между Я и инстинктом, являющегося следствием неудавшейся переработки эдипальной конфликтной констелляции; с другой же, он служит аутоагрессивной попыткой восстановле ния интегративности соматического Я, формирование которого в преэдипальном симбиозе осталось задержанным и нарциссически дефицитарным из-за не­правильного поведения матери и первичной группы. Пол утверждает: «Можно также сказать, что в частичном регрессе конверсионного невроза соматическое Я пытается нарциссически удовлетворить потребность своего интегративного отграничения, оказавшегося для него невозможным в первичных объектных отношениях, путем болезненного удержания онтогенетически более ранних кон­фликтных процессов. Оно предлагает свой старый, открытый регрессией де­фект, более новый конфликт с инстинктом использует его как сцену для своего драматического выражения, что позволяет соматическому Я привлечь конвер­сионный симптом для своей репарации и интеграции».

На основе этого представления Пол развивает концепцию скользящей шкалы психосоматических заболеваний. «Психические заболевания с сомати­ческим симптомообразованием можно ранжировать по скользящей шкале, в зависимости эт размера повреждения первичных и вторичных функций, про­исшедших в ходе развития Я. Здесь ведущее значение приобретает формиро­вание архаического Сверх-Я и его взаимосвязи с развивающимся Я. Класси­ческая конверсионная истерия соответствует в таком случае первичному повреждению Я при высоких степенях развития вторичных функций Я, высту­пающих на службе его интегративных потребностей. Вплоть до психоза как генерализованной формы заболеваний Я проходится путь последовательно через актуальный невроз, прегенитальные и т. н. органные неврозы, а также психосоматический конверсионный симптом с плавными переходами между ними». Полу удалось детальным описанием клинического случая верифици­ровать изложенную здесь вкратце концепцию.

С моей точки зрения, она заслуживает интереса как попытка примене­ния к истерии понятийного инструментария, полученного в рамках исследо­ваний психологии Я в раннем взаимодействии матери и ребенка. Он был ис­ходным пунктом психоаналитической теории и практики, однако эти концеп­ции мало изменились в ходе дальнейшего развития теории психоанализа. Я хотел бы подчеркнуть, что предложение Пола ранжировать спектр переходов психосоматической симптоматики от проявлений архаического дефицита Я до классических конверсионных симптомов не должно вести к размыванию структурных различий.

Бхли «способность к конверсии», «соматический ответ» в свете иссле­дований ранних фаз развития Я представляется следствием онтогенетичес­ки приобретенного нарциссического дефицита, то это не может означать, что динамика процесса конверсии, воспользовавшаяся этим дефицитом, может быть приравнена к динамике психосоматического заболевания, кото­рая не пользуется нарциссическим дефектом, а прямо служит защите от та­кого повреждения Я и его компенсации. Это различие я хотел бы подчерк­нуть потому, что оно имеет существенные следствия для стратегии и техни­ки психоаналитической терапии психосоматических заболеваний. С моей точки зрения, вклад Пола заключается именно в том, что он показал, что архаический уровень структурного повреждения Я должен быть, в том чис­ле и при лечении классической конверсионной истерии, распознан, вскрыт и проработан.

Психосоматические расстройства и перверсии – предыдущая | следующая – Нарушение развития инстинктов

Психосоматическая терапия. Оглавление