Сходство и различия в психодинамике симптомогенеза обоих пациентов отчетливо проявились в ходе терапии. Близкий к психозу младший брат проде­монстрировал сильную интеллектуализирующую защиту, реагируя сильной тревогой на всякий признак участия и понимания своей ситуации. В терапев­тической группе он чувствовал себя изолированным и непонятым, прилагая большие усилия к тому, чтобы контролировать происходящее в группе длин­ными монологами. На индивидуальной терапии он воспринимал терапевта в переносе как идолизирующую и одновременно непонимающую мать. Он много говорил о своих неопределенных соматических симптомах, усталости и сни­женной работоспособности. С другой стороны, он воспринимал всякую фор­му участия как соблазнение и требование сверхчеловеческого социального успеха, которое, в конце концов, загнало его в психоз.

Старшему же брату, напротив, удалось в ситуации терапевтической груп­пы проработать переносное восприятие ее как «удушающей» матери. Ему уда­лось также постепенно отграничить себя от «более счастливого» брата, кото­рого он вновь воспринимал в некоторых членах группы. По отношению к ним он впервые смог выразить сильную агрессию, испытываемую к предпочитае­мому матерью брату. При этом в рамках динамики переноса стал понятен язык его симптоматического поведения в групповых ситуациях. Его одышка и брон­хит ухудшались всегда, когда он чувствовал себя подавляемым и контролиру­емым группой как матерью и был не в состоянии говорить. С помощью груп­пы он смог сам постепенно распознать эту связь и с большим облегчением избавился от чувства вины, которое испытывал по отношению к матери и бра­ту из-за своей деструктивной агрессии.

В то время как здесь постепенно удалось понять психодинамику различ­ных симптомов бронхита, кожных высыпаний, близорукости, ожирения и по­чечнокаменной болезни как следствия расщепления Я, страха идентичности и нарушения соматического Я, при диффузных психосоматических симптомах младшего брата это оказалось невозможным. Он был не в состоянии связать эмоции со своими соматическими проявлениями. Напротив, он жаловался, что не чувствует связи со своим организмом и воспринимает его как тягостную обузу. Его постоянные усилия точно идентифицировать свои боли – для этого он обращался к разным врачам – представлялись выражением поиска органичес­кого симптома, который служил бы выражением его страха и деструктивной агрессии. Позже в его паранойяльно-психотических фантазиях проявился пол­ный распад психотического Я. Во время галлюцинаций он чувствовал, что его голова – большой аппарат, со всех сторон принимающий зрительные и звуко­вые сигналы, на которые он невольно должен отвечать, а также что у него «что-то отняли из мозга». Фантазии раздутого всемогущества перемежались пред­ставлениями о том, что он – крошечный, как грудной младенец. Он часто чув­ствовал, что парит над самим собой, состоя при этом только из своих рук.

Структурное нарушение расщепленного Я, проявляющееся здесь на языке психотических галлюцинаций, интегрировано у старшего брата в рамках гра­ниц тела. В целом, можно сказать, что оба пациента – один в форме психоза, другой в форме психосоматического заболевания – отреагировали и предста­вили бессознательный страх катастрофы, постоянно довлевший над матерью и определявший ее отношения с сыновьями. При этом заболевание младшего сына, с которым мать особенно идентифицировала себя, развивает злокачественную динамику – терапевтического контакта не удается добиться, он реа­гирует психотически и постоянно остается в финансовой зависимости от ма­тери. Старшему же брату удается отграничение от матери, хотя и воспринима­емое с чувством вины. Он может пойти на союз с терапевтом и постепенно распознать в переносе динамику своего поведения. Оба пациента функционируют в своем симптоматическом поведении как зеркало, в котором отражает­ся бессознательный конфликт идентичности матери, отреагируемый ею в от­ношениях с сыновьями.

Затронутую здесь зеркальную функцию психосоматического заболева­ния, ее межличностный генез и психодинамику я хотел бы проиллюстриро­вать далее на следующем примере терапевтической группы, почти все члены которой реагировали психосоматической симптоматикой, когда психотерапевт оставила группу на три недели.

Неразрешенный конфликт идентичности матери – предыдущая | следующая – Цепная психосоматическая реакция

Психосоматическая терапия. Оглавление