Гарднеры избрали ASL, учитывая, что ряд знаков отличает­ся иконичностью, репрезентируя означаемое. Насколько это существенно, показывают описанные случаи инициативного упот­ребления ряда знаков самой Уошо — данные знаки были имен­но иконическими. Авторы сенсационного эксперимента отмеча­ют, что шимпанзе «всегда спонтанно переносила знак с одного референта на другой» [Gardner, Gardner 1969, 664—670] — и это в течение 22 месяцев обучения при ежедневном использова­нии от 12 до 29 знаков, притом совершенно различных.

В пределах усвоенного вокабуляра (около 160 активно упо­требляемых знаков) Уошо могла адекватно понимать и сама стимулировать общение с Гарднерами в форме кратких «диа­логов», оперируя соответствующими ее потребностям единицами знаковой системы и референтами различных классов означае­мых. Наиболее высокий, на наш взгляд, результат обучения ил­люстрируется инициативным применением самостоятельно най­денного знака, близкого к реально существующему в системе, но ранее не известного обезьяне, а также конструированием сложного знака, состоящего из двух ранее известных («вода» и «птица»), для обозначения утки («водоплавающей»). Гарднеры описывают весьма интересные случаи обобщения обозначения с переносом знака «ключ» на действие со значением «открыть» и на предмет, подлежащей открыванию.

Д. Примак поставил со своими сотрудниками эксперимент, описанный в 1970 г. [Premak 1970, 55—58]. В методике его прослеживается связь с наблюдениями и опытами Джекобсена (1928—1935) [Jacobsen 1928; 1936], однако широта, цели и ре­зультаты опытов Д. Примака, безусловно, оригинальны.

Предварительно наметив список знаков, предназначенных к усвоению шимпанзе Сарой, Д. Примак распределил их по следующим «функциональным классам» (термин Д. Примака): а) «слово», б) «предложение» (сочетание слов), в) «вопрос» (отличается от «слова» и «предложения» собственной формой), г) метаязыковой знак. Каждый знак выступал практически в своеобразной коммуникативной системе в виде пластмассовой бирки собственной формы, цвета, приблизительно одного раз­мера, но всегда так, чтобы ни одна бирка не напоминала по форме и цвету референта классов означаемых. Бирки, снабжен­ные с тыльной стороны металлической пластинкой, накладыва­лись на магнитную доску, с которой Сара считывала информа­цию и на которой сама строила сообщение, адресованное экспе­риментаторам (интересно, что обезьяна предпочла вертикальную последовательность в расположении знаков-бирок). Значение, приписываемое каждой бирке, семантизировалось для обезьяны методом остенсивного определения, т. е. ассоциацией референ­тов с демонстрацией бирки.

Определяя «слово» (бирку определенного класса) как еди­ницу изобретенного для общения с обезьяной языка, Д. При­мак исходит из того, что оно должно стабильно обозначать дан­ный класс объектов. «Предложением» поэтому считается сочетание количества слов, строго соответствующих числу обозна­чаемых объектов или действий над ними. В целом предложе­ние обозначает актуальную ситуацию, воспринимаемую обезья­ной в момент коммуникации. Естественно, что предложение со­стоит из тех единиц, которые ранее были усвоены остенсивно и вне «синтаксиса». «Вопрос» — специальная бирка, наделенная функцией называть строго определенное (соответствующее дан­ному вопросу) ответное действие с помощью других знаков и соответствующих объектов или действий. Наконец, «метаязы- ковой знак» — специальная бирка (в опыте их было до двух десятков), отличающаяся от «слов» и от «вопросов», которой приписывается значение типа different, same, name of, no yes, shape, color, size, on, in, front of, side. Значение этих единиц не могло быть семантизировано путем простого остенсивного опре­деления, но только в связи с другими знаками и в связи с си­туацией. Иными словами, усвоение этих единиц означает усвое­ние синтаксиса («грамматики», как пишет Д. Примак). Пласти­ковая бирка «становилась словом в том случае, если она упо­треблялась правильно, т. е. если шимпанзе предъявляет необхо­димую бирку в ответ на (т. е. в обмен на. — И. Г.) желаемый предмет; если соответствующий предмет побуждает ее исполь­зовать необходимую бирку и если в ответ на вопрос (т. е. в ответ на «написанную» бирку-вопрос. — И. Г.) Как это назы­вается?, соединенный с демонстрацией соответствующего объ­екта, обезьяна предъявляет нужную бирку». И далее: «Мы счи­тали, что это действительно слово, так как кусок голубого пла­стика, который мы превратили в слово яблоко, ничем не похож на само яблоко, но обладает для шимпанзе именно этим значе­нием» (Premak 1970, 58).

Во всех случаях обучение пониманию символа или целого предложения предшествует на всех этапах обучения их активному употреблению. На всех этапах обучения ошибка не под­креплялась, а успех подкреплялся биологически ценным для обезьяны объектом (лакомством). Отмечается прогрессивная автоматизация в понимании знаков разной степени сложности, позволяющая снимать избыточность, т. е. «понимание с полу­слова».

При общем вокабуляре 120 единиц (включая «метаязыковые») шимпанзе адекватно понимала и сама использовала предложения типа Мери, дай Саре банан или Мери, дай ябло­ко Рэнди, а также выполняла инструкцию, представленную в бирочном сообщении», с таким, например, содержанием: Sarah insert apple red dish, apple banana green dish. Здесь, как видим, пропущено (не случайно) повторяемое действие, точнее, его обозначение, что является результатом предшествующего опыта коммуникации с развернутыми обозначениями.

Весьма важно отметить, что символы четырех цветов вводи­лись с помощью бирок, окрашенных неконгруэнтно, и что полное уяснение значений соответствующих бирок проверялось опять-таки через знаки, символизирующие значения «да», «нет», «такой же», «другой». Так, если предъявленный цвет не соот­ветствовал заданной бирке, шимпанзе должна была «написать» нет или другой. При этом, как отмечает автор, использование синонимичных для данной ситуации знаков произошло без спе­циального обучения, т. е. значение каждого из двух знаков бы­ло усвоено обезьяной не автономно, а с обнаружением инвари­анта.

Все тренировочные упражнения проводились многократно в сопровождении корректной фиксации результатов, с необходи­мой статистикой, в ситуации широкого выбора знаков и рефе­рентов. Во всех случаях знаки и их комбинации усваивались адекватно с относительно небольшим процентом ошибок (в среднем менее 20). Примечательно, что информация, сулящая негативные для обезьяны последствия, вызывала негативную эмоциональную реакцию, свидетельство адекватного понима­ния, а сама обезьяна отказывалась выдавать невыгодную инст­рукцию экспериментаторам (т. е. хуже всего проходило «напи­сание» предложений типа Сара дает Мери банан, а Рэнди — яблоко). Как пишет автор, обезьяна не научилась активно ис­пользовать знаки вопроса, а также самостоятельно заменять знаки-глаголы в известной уже конструкции.

Знаковое поведение – предыдущая | следующая – Система коммуникации

Исследование речевого мышления в психолингвистике

Консультация психолога при проблемах с общением