Он глубоко изучал этот соматический язык и его нарушения в целом ряде работ (Deutsch, 1949). При этом он понимает специфическую позу человека как отражение бессознательной картины его тела, основные черты которой приобретены в самом раннем детстве, то есть до начала развития речи ее форма обусловлена компромиссом между инстинктивными потребностями и защитой Я. Он указывает на то, что и в терапии невербальная экспрессия может выступать вместо вербального выражения конфликта, иногда предшествуя ему. При этом для Дойча соматический язык, в конечном счете, всегда является языком инстинкта. Роль Я в этом языке он ограничивает функцией защиты от инстинктивных проявлений. И позднее, подчеркивая аспект психологии Я в соматическом языке и генезе органических заболеваний, он придерживается этой точки зрения. Нарушения соматического языка, проявляющиеся в органическом симптоме, он сводит к тому, что вследствие органического повреждения, полученного в самом раннем детстве, возможно уже в пренатальном периоде, ослабляется и психическое представительство соматики, телесное Я, что приводит к недостаточной защите от инстинктов и создает предрасположенность затронутой системы органов к повышенной ранимости (Deutsch, 1953).
Позднее он предпринял попытку разработки функционального аспекта своей концепции «конверсионного потока». Он создал для этого теорию «символизации» как ступени формирования всех процессов конверсии (Deutsch, 1959). Термином «символизация» он обозначает при этом два связанных между собой процесса. Вместе с Фрейдом он предполагает, что чувство реальности является результатом проекции сенсорных телесных ощущений на внешние объекты. Этот процесс происходит тогда, когда ребенок воспринимает эти объекты как утраченные части собственного тела. Либидинозно загруженные объекты вновь соединяются с телом благодаря «процессу ретроекции», а именно в форме либидинозной загрузки тех сенсорных восприятий собственного тела, которые первично были связаны с объектом. Формирование конверсионного симптома происходит, когда инстинктивные побуждения, в картине тела связанные с символизируемым объектом путем ретроекции, становятся слишком сильными и нарушают гармонию сил Оно, Я и Сверх-Я. При этом он предполагает, что обоим основным инстинктам, которые он вместе с Фрейдом (Freud, 1926) называет либидо и инстинкт смерти, должен соответствовать специфический для каждого конверсионный процесс. Саморазрушающую динамику психосоматического заболевания он объясняет в этом смысле инстинктивной деструкцией, направленной против собственного тела.
Приведенный здесь эскиз концепции Дойча может, с моей точки зрения, восприниматься в качестве парадигмы понимания соматического языка в рамках классической модели неврозов, а его нарушения – как выражения невротического конфликта между инстинктом и защитой Я. Органический симптом психосоматического заболевания предстает при этом так же, как невротический, главным образом как выражение специфической судьбы инстинктов, его общая основа – неизбежное стремление к подавлению инстинктов, а особая форма проявления определяется соматической предрасположенностью, заложенной органическим нарушением в самом раннем детстве или пренатальном периоде. Эта концепция, с моей точки зрения, в действительности лишь перемещает, а не решает сформулированную Фрейдом проблему качественного различия психодинамики актуальных неврозов и конверсионной симптоматики. Дойчу, правда, удается с помощью его концепции соматического языка и «конверсионного потока» связать психодинамику соматики в целом со всеми формами ее нарушений. Вопрос о роли психических механизмов и структур в генезе симптомов остается все же неясным. Это в особенности заметно, когда ранние нарушения соматического Я, делающие возможной «психическую недостаточность» (Freud, 1895с) защиты от инстинкта и закладывающие предрасположенность к возникновению органического заболевания, он объясняет органическим заболеванием, возникновение которого содержит в себе всю проблему.
Относительно концепции символизированной конверсии, определяющей, с его точки зрения, самые ранние стадии психофизического развития, также остается неопределенным, какая инстанция психической структуры должна выполнять эту функцию. Он не исключает, что это – «рудиментарная функция Я», но не вполне уверен в этом (Deutsch, 1959).
Возникающая здесь проблема занимала еще Фрейда. При истерической конверсии он нашел вытесняющее Я и доступные формулированию представления, вытесненные в соматику. При актуальном же неврозе он не находил роли Я в появлении органического симптома, главным здесь, с его точки зрения, был недифференцированный, невыводимый из психики инстинкт. У Дойча это представление возвращается, поскольку он при органических заболеваниях также вводит психодинамически необъяснимую органическую причину и ограничивается психодинамическим исследованием ее последствий.
Однако в этом он решительным образом идет дальше Фрейда. Его концепция соматического языка, понимаемая им как континуум поведения и переживаний, включающий в себя весь опыт, полученный от собственного организма, преодолевает предпринятое Фрейдом проблематичное размежевание типов генеза органической симптоматики. Для Дейча не существует разделения органических симптомов на таковые с психическим значением и без него. Для него каждый соматический процесс всегда является и психическим, то есть он что-то говорит соматическим языком.
Эта концепция соматического языка, понимаемого как постоянный процесс, представляет, с моей точки зрения, решающий вклад, сделанный Дейчем. Он поднимает оба вопроса, которые имеют центральное значение для понимания и лечения психосоматических заболеваний: «кто говорит соматическим языком?» и «с кем говорит соматика?».
Хотя Дойч в своих ответах на эти вопросы, в конце концов, остается в индивидуально-психологических рамках традиционного психоанализа, все же своим указанием на значение расстройств соматического, теорией символизации и положением о роли невротизирующего окружения в генезе и фиксации симптомов он создал существенный задел для отхода от индивидуально-психологической модели конфликта между инстинктивным побуждением и защитой Я.
Учение о неврозах Г. Гродека – предыдущая | следующая – Вегетативный невроз
Психосоматическая терапия. Оглавление