Исходя из рассмотренных данных, можно высказать предположение, что по мере накопления опыта формируются стабильные познавательные структуры — установки па получение определенных сигналов, или ожидания. Если ожидаемые сигналы не появляются или если сигналы не соответствуют ожиданиям, возникает эмоциональное возбуждение. Напрашивается вопрос: какой знак будет иметь возникающее в таких условиях эмоциональное возбуждение?

Один из ответов на этот вопрос сформулировал в своей концепции когнитивного диссонанса Фестингер (Fes-tinger, 1957). Согласно этому автору, соответствие между получаемой информацией и тем, что ожидает субъект, или, по терминологии автора, консонанс, вызывает положительные эмоции, тогда как расхождение этих данных, или диссонанс, вызывает отрицательные эмоции и побуждает субъекта к редукции этого состояния. Этот тезис подтверждают результаты многих экспериментов (Festinger, 1957, 1958; Malewski, 1961, 1964; Brelira, 1962; Grzelak, 1965).

Наряду с этим существуют данные, свидетельствующие о том, что в ряде случаев и диссонанс может вызывать положительные эмоции. Множество такого рода данных приводит Хаит (Hunt, 1962). В качестве примера можно сослаться на исследования, проведенные Берлайном (Berlyne, 1957).

В эксперименте Берлайна испытуемым тахистоскопически предъявлялись серии картинок. Первая серия состояла из шести изображений четвероногих животных и шести изображений птиц, причем картинки под номерами 2 и 4 в серии зверей, а также 3 и 5 в серии птиц были конфликтными (нарисованные животные имели черты, не существующие в природе, см. рис. 8). В третьей  серии предъявлялись следующие фигуры: шесть фигур, сложенных из красных треугольников (1 — 6), пять фигур—из зеленых кружков (7—11) и одна фигура — из фиолетовых квадратов (12).

Картинка предъявлялись на экране тахистоскопа. Чтобы увидеть картинку, испытуемый должен был нажать на кнопку, которая включала свет приблизительно на 0,14 сек; испытуемый имел право нажимать на кнопку произвольное число раз. Когда картинка переставала его интересовать, он должен был попросить следующую. Благодаря такой процедуре число нажатий на кнопку служило показателем степени заинтересованности картинкой. Как оказалось, конфликтные картинки рассматривались дольше, чем неконфликтные: среднее число нажатий для первых равнялось 5, 8, тогда как для вторых — 3, 0. Подобный эффект был обнаружен и в отношении неожиданных картинок, то есть тех картинок третьей серии, которые существенно (цветом и формой элементов) отличались от ранее предъявленных картинок; речь идет о картинках № 7 и 12. Неожиданные картинки рассматривались в среднем 2,4 раза, остальные же (без первой) — 2,0 раза. Различие оказалось значимым.

Факт более длительного рассматривания конфликтных картинок указывает, видимо, на то, что они имеют положительную эмоциональную ценность. Иначе говоря, перцептивный диссонанс, вызванный этими картинками, привел к тому, что внимание на них удерживалось дольше, чем на картинках, которые не вызывали диссонанса. То же самое можно сказать и о неожиданных картинках. Однако если причиной диссонанса в первой серии было несоответствие между сигналами и стабильными установками, то в третьей серии имело место несоответствие сигналов и временных установок. Таким образом, в каждой серии некоторая степень несоответствия между сигналом и установкой пробуждала интерес, стало быть положительную реакцию. Этот факт трудно было бы объяснить исходя из предложенной Фестингером концепции диссонанса, согласно которой следовало бы, скорее, ожидать избегания конфликтных раздражителей.

Характерно, что у пятилетних детей эффект конфликта или неожиданности не был обнаружен. Однако установлено, что в этой возрастной группе среднее число нажатий было значительно большим (Berlyne, 1957, с. 199).

Берлайн не дает объяснения этому факту. Объяснить его можно, на наш взгляд, исходя из изложенной выше интерпретации условий возникновения эмоций. Нельзя, однако, не сделать одной оговорки: действительно ли более длительное разглядывание картинки равнозначно положительной эмоциональной реакции? Может быть, его следует рассматривать лишь как проявление эмоционально нейтральной ориентировочной реакции, которая в случае конфликтных картинок длится дольше, поскольку их труднее согласовать с существующей системой схем? Во всяком случае не следует исключать такой интерпретации.

Чтобы картинка нереального животного воспринималась как необычная (конфликтная), должны существовать определенные ожидания относительно внешнего вида животных. Тот, у кого нет таких ожиданий, будет реагировать на необычное животное так же, как и на всякое другое. У пятилетних детей таких ожиданий еще нет, поэтому конфликтные картинки заинтересовали их не больше, чем другие.

Далее, чем менее устойчивыми и детализированными являются эти ожидания, тем в большей степени поступающие сигналы будут восприниматься как новые (и любопытные) ; возможно, поэтому дети смотрели на картинки дольше, чем взрослые.

Данная интерпретация не объясняет, почему у детей не наблюдался эффект неожиданности. Можно думать, что у детей медленнее формируются установки, или, иначе говоря, после предъявления нескольких картинок определенного рода у них еще не возникает ожидания, что следующая картинка будет подобной; для того чтобы сформировалось такое ожидание, необходимо, по-видимому, большее число повторений.
Это предположение основывается на широко известном факте, что пятилетний ребенок еще не обладает достаточно развитой способностью обобщения. Стало быть, дети в отличие от взрослых воспринимали картинки не как серию, а как отдельные независимые события. Однако данный тезис нуждается в проверке.

Эмоции и отношение между получаемыми сигналами и установками – Предыдущая|Следующая – От чего зависит привлекательность раздражителя?

Экспериментальная психология эмоций. Содержание