3. Интересы и ценности (идеалы)

Подготовка волевого акта не исходит только из инстинктивных потреб­ностей, которые являются органической потребностью, отраженной в органической сенсибильности. Она исходит также из тех потребностей, которые качественно отличаются от органических потребностей тем, что представляют собой потребности человеческой психики: интересы и ценности. Существуют психологи, которые разницу между потребно­стями и влечениями видят в том, что потребностью они считают им­пульс, исходящий из представления о цели деятельности, что у человека, обладающего сознательной психической жизнью, является само собой разумеющимся. Поэтому нам кажется, хотя без сомнения, такое понима­ния человеческих потребностей является правильным, что следует остаться при делении потребностей на более старые (материальные, ин­стинктивные) и биологически более молодые, культурные. К ним мы относим именно интересы и ценности.

Мы уже упомянули о том, что интерес представляет собой потреб­ность, концентрированную относительно постоянно на определенной области действительности.

Интересы, так же как и все потребности, направлены к оптимально­му удовлетворению самосохранения и развития. В них вырисовывается основная целенаправленность личности. Интересы в течение определен­ного периода остаются относительно постоянными, несмотря на то, что имеются известные промежутки, когда интересы существенно меняются. Это – пубертатный период и период, завершающейся зрелостью (между 15-25 годами), как определил Стронг, долгое время занимавшийся изу­чением интересов. Он составил также оригинальный вопросник о про­фессии (так называемый стенфордский). Тарстон, подвергший его ста­тистическому разбору, показал, что в нем в сущности доминируют 4 основных интереса: наука, языки, люди и торговля. Из этого видно, что интересы не зависят только от индивидуальных потребностей, но и от общественных условий. У нас при нашем общественном строе стен­фордский вопросник практически неприменим.

Ценностями следует считать сознательную потребность в отноше­нии к функции самосохранения и развития жизни (объективизация нор­мы, материализация объективных закономерностей). Мы всегда познаем что-то, всегда оцениваем по отношению к чему-то. Познаем свинец, но свинец с точки зрения биологии при определенных обстоятельствах вре­ден для здоровья, с точки зрения экономики – полезен, с точки зрения эстетической – выглядит «неприятно серым». Это значит, что каждая действительность может стать предметом нашей оценки в связи с крите­риями, в соответствии с которыми мы проводим оценку. Рациональная оценка завершается определенной иерархией оценивающих критериев, обусловленных историческими и общественными условиями, актуаль­ное состояние которых лучше всего можно назвать профилем оценок (речь может идти об индивидуальном профиле оценок или об общест­венном профиле оценок). Этот профиль изменяется, а следовательно, из­меняется и иерархия оценок, т. е. говорим о смещении профиля оценок. Смещение общественного профиля оценок является смещением (наступ­лением) в направлении к новой идеологической надстройке. Но и в рам­ках определенной общественной формации, идеологическую надстройку которой индивид принимает, происходит смещение индивидуального профиле оценок: иерархия оценок у десятилетнего ребенка будет одной, у взрослого мужчины – другой и т. п. Однако и за относительно корот­кий период времени может произойти резкое индивидуальное смещение ценностей: тогда говорят о кризисе мировоззрения индивида, конечно, если это смещение будет добровольным, а не вынужденным внешними силами.

Мы уже говорили об эволюционных функциях жизни и о функции самосохранения. Самопожертвование и так называемые итоговые само­убийства на первый взгляд противоречат такому пониманию: смерть приносит выгоду семье или другой общественной группе, причем сам субъект не стремится к смерти, но интересы других он ценит выше, чем свою собственную жизнь: таковы все исторические герои, для которых правда имела гораздо большую ценность, чем их собственная жизнь: та­ковы, например, японские летчики, бывшие «живыми торпедами», кото­рые знали, что они погибнут при взрыве. Но тогда к этой категории – хотя они и не поступают правильно – относятся: отец, кончающий жизнь самоубийством для того, чтобы его семья могла получить высо­кую страховку (Вондрачек), страдающий неизлечимым заболеванием больной, не желающий никому быть в тягость и т. п.

Фивег определяет итоговое самоубийство как такой способ поведе­ния, когда лицо, в основе своей нормальное, решается добровольно уме­реть исходя из рациональной оценки и итога своей прежней жизни.

Если мы вспомним о значении сохранения рола, которое имеет «преимущество» по сравнению с индивидуальным самосохранением (хотя далеко не всегда), то эти реакции являются объяснимыми, несмо­тря на то, что в ряде случаев они находятся на самой границе патологии, и иногда бывает трудно решить, идет ли здесь речь о нормальной реак­ции. В особенности это относится к итоговым самоубийствам, имеющим экзистенциональный характер.