Глава VIII (больной и состояние сердца)

Мне кажется, что этот печальный случай весьма поу­чителен, и не только для фтизиатров, особенно, работаю­щих в диспансерах, но и для каждого врача, имеющего дело с туберкулезом и обязанного внушать больным идею о его излечимости. Ведь, несомненно, глубоко прав был Вольтер, утверждавший, что «надежда выздоро­веть— половина выздоровления», и не менее права была несчастная больная в своей предсмертной записке, что «нужно уметь разговаривать с больными».

Уже a priori можно думать, что значительное число симптомов со стороны сердца и сосудов может быть пси­хогенного, а следовательно, и иатрогенного происхожде­ния, и нет необходимости останавливаться на всем известных фактах влияния слова врача на деятельность сердца и особенно на ритм сердечной деятельности у не­вротиков. С другой стороны, мы все хорошо знаем, какой панический страх вызывает у больного сомнение в рабо­тоспособности его сердца. Вот почему больной так вни­мательно наблюдает за тем, что написано на лице вра­ча, когда врач выслушивает его сердце, исследует его сосуды. Поэтому со стороны врача при этом исследова­нии требуется величайшая осторожность и сдержанность.

Бумке правильно отмечает, какие тяжелые иатрогенные состояния больного могут быть вызваны совершенно ненужными и лишенными всякого значения замечаниями врача вроде: «артерии ваши уже твердоваты», «сердчиш­ко немного жирновато», «сердце у вас маленькое» или «аорта немного расширена». Мне пришлось видеть на одном очень популярном курорте больных с отметками дермографом области сердечного притупления и аорты, когда эти больные перед зеркалом измеряли границы своего сердца и влияние па него бальнеологических процедур. Едва ли это входило в расчеты врачей, отме­чавших эти границы сердца, и едва ли вообще это нужно таким образом делать. Сомнительно, чтобы эти записи благоприятно влияли па течение гипертонии. А грудная жаба, о которой так легко говорят некоторые врачи сво­им больным. Уже старые врачи знали о припадках груд­ной жабы, вызываемой страхом перед ней, и называли эти припадки «angina pectoris sine angina». В отношении к больным с аорталгией, стенокардическими приступами требуется особенно большая осторожность, особенное внимание к их психике. В первую очередь это относится к невротикам и особенно к женщинам в начале климакса со склонностью к спастическим явлениям со стороны сердца и сосудов. Больше, чем где-нибудь психогенез сердечных .симптомов выражен у этих больных.

Мне неоднократно приходилось быть свидетелем тяжелых иатрогенных заболеваний у больных, которым авторитетно заявляли, что они страдают «миокардитом». Как известно, это один из труднейших диагнозов, содер­жание которого допускает весьма широкое толкование. Мне известно немало таких больных и между ними, что всего тяжелее, немало врачей, когда диагноз миокар­дита заставлял их все внимание фиксировать на .своей сердечной деятельности и делал их совершенно нетрудо­способными. Самым печальным является тот факт, что тщательное исследование, в том числе и электрокардио­графическое, часто не обнаруживало у них никаких при­знаков миокардита и органического заболевания сердца вообще.

Вот случай, сообщенный мне проф. К. И. Платоновым.

Больная М., 29 лет, учительница. В течение 6 мес находится во власти навязчивого страха оставаться в одиночестве из-за бо­язни внезапно умереть «от расширения сердца». На уроки ходит медленно и с осторожностью, дома большую часть времени прово­дит в постели, беспрестанно считает свой пульс, плохо, тревожно спит, раздражительна. Причиной этого послужило вот что. Шесть месяцев назад больная поехала к знакомым в Кисловодск отдох­нуть и «укрепить нервы». Врач при осмотре нашел увеличенными границы сердца. На вопрос больной: «А что это значит?» последовал в полушутливом тоне ответ: «А это значит, что сердце раз­дулось, вроде как пузырь». Затем последовал совет «беречь сердце, избегать волнений, не поднимать тяжестей», и т. д. «С этого дня,— говорит больная — я потеряла покой. Мысль, что сердце может лопнуть, как пузырь, меня не покидала. Я сделалась психопаткой, потеряла прежнюю работоспособность, стала сама не своя. Извожу себя и окружающих». В Харьков больная возвратилась полуинва­лидом. Навязчивый страх настолько овладел ею, что уверения авторитетных терапевтов не достигали цели, и только психотера­пия в гипноидном состоянии быстро освободила больную от ее навязчивого состояния и возвратила ей полностью прежнюю трудо­способность, потерянную па курорте, куда она поехала восстано­вить ослабевшие силы.

Ю. В. Каннабих обратил внимание на реактивные депрессии психики в результате неосторожного поведе­ния врача, когда речь шла о различных нарушениях сердечнососудистой системы, и приводит несколько яр­ких примеров иатрогенных заболеваний в результате красочных определений врачом состояния сердца. Так, в одном случае больной связывал начало своего заболева­ния с моментом заявления известного терапевта, к кото­рому он обратился, прежде чем поехать на курорт: «У вас не сердце, а какая-то тряпочка болтается». В тече­ние 6 лет больной носился со своеобразным культом сердца и берег эту «тряпочку», пока Мэкензи не разру­шил легенду о тряпочке вместо сердца и заставил его плавать в море и тренироваться. Больной выздоровел.

Наконец, у больных с органическим пороком сердца, вполне компенсированным, мне неоднократно приходи­лось видеть тяжелые психогенные ухудшения процесса под влиянием исследования «знакомого» молодого вра­ча, подробно информировавшего больного о его сердеч­ных шумах и демонстрировавшего ему свое умение раз­бираться в сложной музыке сердца.

Насколько неожиданным может быть влияние лич­ности врача на этих больных, ярко иллюстрирует траги­ческий случай, пережитый одним из моих ассистентов.

 

отношение к болезни больного – предыдущая | следующая – внушаемый больной

оглавление

консультация психолога детям, подросткам, взрослым