После того как на терапии средой была проработана сильная потреб­ность пациента в зависимости и его соперничество с братьями, по возвра­щении в терапевтическую группу он мог лучше, чем раньше, говорить о сво­их проблемах. При этом сначала на первом плане были его мучительные со­матические симптомы и аллергия. Подробно рассказывая о своих болезнях и их истории (в особенности о туберкулезе, который он считал поворотным пунктом своей жизни), он представлял себя группе как человека отталкива­ющего, неполноценного, внушающего отвращение. На индивидуальной те­рапии он говорил преимущественно о своих соматических переживаниях. Подробно рассказывал о запорах, из-за которых повсюду опаздывал и с по­мощью которых терроризировал других людей. В этой связи он вспомнил, что в детстве все должно было идти по команде, по жесткому графику роди­телей. Мать, которая сама страдала запорами, постоянно контролировала его стул и постоянными упреками и побоями принуждала оставаться в туалете до завершения дефекации. И позже его режим жестко контролировался, в особенности после заболевания туберкулезом. Конфликты же и страхи па­циента родителями полностью игнорировались. Когда отец узнал о психоте­рапии пациента, он сказал, что сын, должно быть, «сбился с ритма» и что все трудности исчезнут, если он найдет «старый ритм». Теперь пациент смог понять, что его запоры были попыткой вырваться из навязанной родителями «системы времени», попыткой болезненной, поскольку она была связана с бессознательным чувством вины.

В связи со своей перверсией он говорил также о сексуальных страхах, о беспомощности, с которой мать хотела просветить его, когда ему было 16 лет, о предупреждениях относительно «прожженных женщин» и об опасности воз­можного появления ребенка. Когда он узнал, что у терапевта есть кошка, он заговорил в группе об отвращении к шерсти животных и ко всякой форме гря­зи, выражая свой гнев в связи с тем, что животные получают больше любви, чем люди. Вскоре после этого он рассказал в группе о сне, в котором была видна психодинамическая связь его психосоматического заболевания и сексу­альной перверсии. Он сидел с терапевтической группой в помещении, кул, вдруг ворвались несколько маленьких, уже поджаренных поросят, превратившихся в маленьких кошек. Одновременно группа увеличилась за счет вновь прибывших людей. Кошки прыгали на него, цепляясь когтями за тело, он от­чаянно пытался отодрать их от себя, испытывая при этом сильную боль. Eму удалось, наконец, освободиться и вышвырнуть кошек из помещения. Он с облегчением закрыл за собой дверь, но группа снова открыла ее. При этом в группе смеялись, давая понять, что все это не страшно. Тут он проснулся с чувством страха и изнеможения.

Группа и пациент спонтанно поняли этот сон (первый, рассказанный им в группе) как представление его ситуации в группе. В постоянно увеличиваю­щейся группе во сне он узнал семью, которая так выросла для него за счет рождения других детей. В поджаренных поросятах он нашел выражение со­перничества с ними, от которого старался избавиться. В группе терапии сре­дой жарили поросенка, которого пациенте большим удовольствием крутил на вертеле над открытым огнем. Относительно кошек он вспомнил о матери, к близости и нежности которой всегда стремился, чувствуя при этом давление ее притязаний и требований. Его потребность в зависимости, близости и од­новременно тревога и защита от этого проявились в отношениях переноса на группу и психотерапевта.

Теперь он смог понять, что его кожные высыпания, разрушение его кожи было связано с этим конфликтом, представленным во сне борьбой с кошками. В том, что группа во сне не находила ничего страшного в этом конфликте и вновь впускала кошек, он обнаружил свое недоверие и агрессию к группе, в которой воспроизводилась преследующая мать, за признание которой он по­стоянно боролся. Одновременно он смог распознать и дружественный аспект отношения к себе группы, которая дала ему понять, что видит его потребность в зависимости и нежности с одновременным страхом перед этим как пробле­му, в проработке которой будет его поддерживать.

Недоверие и страх перед группой все же преобладали. Лишь на инди­видуальной терапии, определявшейся динамикой положительного перено­са, пациент смог понять, что в жареных поросятах из сна представлена также его сексуальная перверсия, о которой в группе еще не говорилось. Когда кожные высыпания усиливались параллельно развитию его перверс- ного мастурбационного ритуала, он воспринимал себя как раздувшуюся свинью. Теперь он смог понять тесную связь соперничества с братьями, то есть страха перед потерей матери, со своей сексуальной перверсией, про­образом которой была реакция энуреза, которой он реагировал на рожде­ние других отпрысков, и появление прыщей, делавших его похожим на «красную свинью». В этой связи он вспомнил о времени, когда мать неза­долго до рождения братьев была госпитализирована. Он был к этому не готов и реагировал сильным страхом, на который тогда никто не обратил внимания.

На занятиях, посвященных проработке его сна, пациент вступил в фазу ожесточенных споров с доминировавшими членами группы женского пола, поведение которых он считал бесчувственным и кастрирующим. Впервые он был в состоянии открыто выражать свою агрессию, что группа поняла и под­держивала как признак значительного прогресса. Одновременно проявилась его потребность в зависимости. Он вновь добился индивидуальной терапии в дополнение к групповой. Когда после каникул возобновились групповые за­нятия, он отреагировал на то, что психотерапевт опять уделяет внимание не только ему одному, отчетливой психосоматической реакцией. На первое груп­повое занятие он явился с белой повязкой на глазах, был подавлен и вызвал сочувствие в группе. У него появился кератит, осложнившийся аллергической реакцией на прописанные врачом лекарства и продержавшийся почти две не­дели. Воспаление исчезло, когда он смог говорить на индивидуальной тера­пии о своей ревности и страхах по отношению к членам группы. Во время каникул он чувствовал, что ему отдают предпочтение, и боялся вызвать к себе ревность группы. Одновременно он завидовал приятным впечатлениям дру­гих членов группы о проведенных ими каникулах.

Поведение пациента в группе – предыдущая | следующая – Динамика бессознательного запрета идентичности

Психосоматическая терапия. Оглавление