4. Принципиальным, однако, отличием нормального взрослого здорового субъекта является интериоризация социальных мотивов, когда правила социальной жизни перестают восприниматься как навязанная средой внешняя необходимость, с которой следует считаться во избежание наказания, но становятся внутренней потребностью, не уступающей по императивности любым другим, в том числе биологическим. Хорошо известно, что нередко социальные мотивы даже превосходят биологические по влиянию на поведение, поскольку именно с социальными мотивами связаны самоощущения субъекта как личности, его самоуважение, чувство его соответствия своим представлениям о самом себе. Именно интериоризация социальных норм, вслед за появлением вербального мышления, обусловила возможность человеческого общества.

В концепции Фрейда этот аспект специфически человеческой психологии формально находит отражение в представлении о “Сверх-Я”. Однако это отражение носит именно формальный характер. Рассматривая объективно сложные и часто конфликтные отношения между социальными и биологическими потребностями человека, Фрейд в большинстве случаев подходит к социальным мотивам лишь как к внешнему препятствию, которое человек как существо биологическое постоянно стремится обойти. При конкретном анализе, будь то фрейдовская теория сновидений или общая теория невроза, социальное всегда выглядит как навязанное извне, как фактор только мешающий реализации глубинных биологических мотивов. Именно поэтому задача сновидений, по Фрейду, в том, чтобы позволить проявиться глубинным мотивам вопреки всем запретам. Хотя Фрейд признает, что для осознания сновидений необходима символизация, сама символизация выглядит лишь как уступка внешним препятствиям в виде социальных установок, основная же задача остается такой же, как у детей и животных – катартическое отреагирование запрещенных мотивов. Таким образом, интериоризация социальных норм, свойственная человеку, не влияет в концепции Фрейда на такой существенный компонент психической жизни, как сновидения.

5. Между тем у взрослого человека существуют катартические состояния, как спонтанно возникающие, так и искусственно вызванные, но они по многим своим проявлениям принципиально отличаются от сновидений. Как правило, катарзис происходит в гипнотическом или аутогипнотическом состоянии (например, в состоянии истерической спячки – В. С. Ротенберг, Г. М. Дюкова, М. Л. Выдрин – в печати), когда контроль со стороны рационального вербального мышления значительно уменьшен. Мотивы и представления, подлежащие отреагированию, именно благодаря этому проявляются в процессе катарзиса в своем истинном, нетрансформированном виде, как бы в отщеплении от сознания, определяемого социальными установками. Сопротивление со стороны сознания для такого отреагирования отсутствует именно потому, что сознание при этом резко изменяется и вербальное мышление перестает играть руководящую роль. Переживания в гипнотическом катарзисе нельзя назвать осознаваемыми, как нельзя назвать осознаваемым поведение субъекта в гипнотическом трансе. После катарзиса наступает амнезия на все переживания в период катарзиса. причем чем ярче и эмоциональнее переживания, тем глубже последующая амнезия (Вопрос о катарзисе в состоянии бодрствования остается спорным. Во-первых, он часто не удается, и когда предпринимаются попытки к нему, это нередко ведет к обострению невротической симптоматики [51. Во-вторых, если удается отреагирование мотива в условиях неизмененного сознания, это может, с нашей точки зрения, служить указанием на недостаточность социальных мотивов, т. е. первичную или вторичную психопатизацию личности).

В сновидении же “отреагирование” (если принять этот термин) происходит в непрямой, замаскированной форме. Трансформация мотива в сновидении достигает такой степени, что он оказывается неузнаваемым ни для самого субъекта, ни для исследователя. Чем выше степень маскировки и чем подробнее последующее воспроизведение (при пробуждении из быстрого сна), тем успешнее выполняется функциональная задача сновидения. Это последнее было показано [11; 19] на сензитивных адаптированных личностях и нами на больных неврозами. Было установлено, что у здоровых лиц, повышенно чувствительных к психогениям, сновидений больше и они более интенсивные, чем у тех, кто мало чувствителен к факторам, провоцирующим мотивационный конфликт. Эти группы различаются также по общей длительности быстрого сна на протяжении ночи и по интенсивности фазических компонентов этого сна. При этом сензитивные благодаря сновидениям сохраняют адаптированность, т. е. интенсификация сновиденческой активности носит у них компенсаторный характер. При психологических нагрузках у здоровых субъектов также происходит компенсаторная интенсификация сновидений [22]. В то же время у больных неврозами отчеты о сновидениях при пробуждениях из быстрого сна регистрируются значительно реже (приблизительно в 55% пробуждений [3]), они менее подробные и менее активные, и это несмотря на высокую общую сензитивность этих больных. Можно поэтому предполагать, что сюжетное обеднение сновидений находится в связи с дезадаптацией и формированием невротического синдрома и играет важную роль в патогенезе невроза. При таком понимании подробность и активность сновидений является косвенным показателем их функциональной полноценности.

 

фаза быстрого сна – предыдущая | следующая – лишение быстрого сна

Бессознательное. Природа. Функции. Методы исследования. Том II

консультация психолога детям, подросткам, взрослым